Из редакционной почты: "Мы памяти вашей верны"

Два воскресных дня, запавших в мою детскую душу, до сих пор живут в памяти моей.

Воскресенье, 22 июня 1941 года. Накануне мама, радостная, вдохновенная, вернулась из школы с громадным, едва поместившимся в ведре, букетом цветов. Было чему радоваться - состоялся первый выпускной вечер в новой, только что построенной с её непосредственным участием светлой двухэтажной школе, где она была директором.

Потом нам с сестрёнкой Зиночкой принесли какие-то подарки и сладости. Ничто не предвещало страшной, нависшей над страной беды.

Мой отец писал с фронта - с так называемой финской кампании,- что скоро вернётся домой. Но все надежды - его и наши - рухнули. Утром из фибровых радиотарелок мы узнали, что началась жестокая война.

Мне, тогда шестилетнему мальчонке, было не понять, что это значило для нашей семьи, страны. Только помню я тревожную озабоченность мамы - нам не дождаться отца, который ещё осенью 1939 года был призван в ряды Красной армии, и его танковый корпус участвовал в войне с Финляндией.

И второй воскресный день, более радостный и феерический, запал в мою детскую душу - майский светлый день 9 Мая 1945 года!

С утра мы с классом должны были ехать в поле на выделенный нам участок - сажать кукурузу для школьных завтраков. Когда утром я вышел из дома и пошёл в школу, а наш класс располагался в каком-то бригадном помещении колхоза, на улицах было непривычное радостное оживление.

Раздавались выстрелы, звучала музыка, на улицах и на крыше школы, в которой находился госпиталь, ликовали "белые лебёдушки" - так в кубанской станице прозвали раненых - за то, что они бродили всюду и спускались с крутых берегов к Кубани в белом исподнем солдатском одеянии.

Я недоумевал: что же такое случилось? Но вскоре понял: случилось то, чего с нетерпением и надеждой давно ждали люди, теперь можно сказать - весь многострадальный советский народ.

А когда я пришёл в класс, учительница (кстати, старшая мамина коллега и наставница) едва сдерживала слёзы. Она буквально за десять дней до этого получила похоронку на своего единственного сына Юру. Нина Васильевна сказала мне:

- Валечка, ступай домой, надевай свою самую лучшую одежду (а какая она могла быть лучшей?) - Победа! Пойдём в центр, на митинг.

На станичном стадионе установили трибуны, развевались флаги, гремели духовые военные марши. Тысячи людей, радостных, возбуждённых, со слезами на глазах собрались на площади в ожидании начала торжеств.

Здесь я встретил свою маму. Бледная, с заплаканными глазами, в чёрном крепдешиновом платье, с жёлтой вышитой шёлком розой на груди. Она опустилась на корточки передо мной, обняла и сказала:

- Сынок, Победа, но папочки нашего мы не дождёмся.

...Памятник, о котором пойдёт речь, стоит далеко от фронтовых дорог, в Красноярске. Соорудили его и торжественно открыли 9 Мая 1975 года, в день 30-летнего юбилея нашей Победы.

Если вы по ступенькам поднимитесь в зал пригородных электропоездов Красноярского железнодорожного вокзала и проследуете далее по мостовому пешеходному переходу в Николаевку, то не можете не обратить внимание на этот скромный монумент на площади между производственными корпусами локомотивного депо. Его соорудили деповчане и однополчане в память о своих сослуживцах, не вернувшихся на родную сибирскую землю с полей сражений.

Не дожил до светлого долгожданного дня и мой отец - Георгий Яковлевич Калдин. Он погиб 12 марта 1942 года в жесточайшем сражении с врагом, оголтело рвущимся к Ленинграду.

Помню себя несмышлёным юнцом, когда я расстался с отцом. Его вместе с родным братом Степаном в один и тот же день призвали в ряды Красной армии на действительную службу.

В мою детскую душу глубоко вошла память о тех днях - два блестящих рельса и пыхтящий паровоз, тот, что увёз отца моего на фронт. Эти детские впечатления как-то повлияли на выбор профессии - я стал железнодорожником.

Похоронку о гибели отца маме принесла почтальон прямо в класс в мае 1942 года. Но спустя некоторое время, одно за другим, пришли от него два письма. Первое - датированное декабрём 1941 года. Он сообщил, что лежит в госпитале, оборудованном в школе на Васильевском острове в Ленинграде, недалеко от их танковой части.

В конце папа приписал просьбу: если возможно, если примут на почте, прислать посылку, хотя бы с сухариками: "Кусочек хлеба со спичечную коробочку, находятся негодяи, что продают за 10 тысяч рублей". И указал адрес тёти своего сослуживца, которая работала в части кастеляншей.

Второе письмо датировано 30 января 1942 года. Он писал: "Милая Таечка и детки Валечка и Зиночка, уверен, разобьём фашистских захватчиков. После нашей победы будем жить непременно в Ленинграде".

Это тоже повлияло на дальнейшую мою судьбу. В 1953 году я поступил и в 1958 году получил диплом инженера-электромеханика Ленинградского института железнодорожного транспорта имени академика Образцова.

Когда после защиты диплома я просил распределить меня на Красноярскую железную дорогу, у меня было несколько мотиваций этого желания, в том числе главная - перспектива реализации плана электрификации магистрали на переменном токе. Ещё на первых курсах эта идея вошла в мою плоть и кровь. Темой своего дипломного проекта я избрал проект электровоза переменного тока с уровнем напряжения в 45 тысяч вольт, с регулированием напряжения на вторичной стороне.

Так вот, когда я прибыл на дорогу, постепенно вжился в трудовой процесс, многое узнал о сибиряках, традициях и истории локомотивного депо Красноярск, роли железнодорожников в развитии края и города с того момента, когда на станцию Красноярск прибыл первый поезд, меня особенно взволновало участие деповчан в боевых действиях.

Я познакомился с Героем Социалистического Труда Георгием Васильевичем Антипиным и его другом Алексеем Владимировичем Антроповым - машинистами бронепоездов "Красноярец" и "Енисей", отправленных на Ленинградский фронт, громивших своими орудиями фашистских захватчиков, с внешней стороны помогая моему отцу разрывать кольцо блокады города.

Их друг, машинист и парторг Сергей Петрович Тарханов, вспоминал, как он провожал их с бронепоездами и как завидовал "счастливчикам", добившимся отправки на фронт. Ведь на многочисленные просьбы машинистов депо отправить их воевать, им отвечали: "Вы машинисты, ваш фронт здесь".

С волнением я узнал (об этом мне рассказывал Сергей Петрович Тарханов), что 5 марта 1942 года близ небольшой железнодорожной станции Дворцы у Старой Руссы погибли их боевые друзья, машинисты бронепоездов Павел Брунько и Сергей Щенко.

Не вернулись с полей сражений ушедшие добровольцами в первые дни войны машинисты Василий Порфирьевич Плохих и Леонид Александрович Загайнов, кочегар Андрей Гаврилович Исаков, слесарь Дмитрий Тимофеевич Иванцов, заместитель начальника депо Павел Дмитриевич Максимов и другие.

Всё, что я узнал о людях, ценою жизни защитивших Родину нашу от порабощения, жизни миллионов советских людей, в том числе и нас, новое поколение, до глубины души взволновало меня.

Мой отец, танкист Георгий Яковлевич Калдин, геройски пал в жесточайшем сражении при попытке прорыва блокады Ленинграда на оренбургском направлении. Это случилось, повторяю, 12 марта 1942 года. Шёл ему тогда 25-й год.

Приближался 30-летний юбилей нашей Победы. И у меня родилась идея - соорудить на территории депо обелиск в память о погибших деповчанах, полагая, что он станет памятником и моему отцу. Эту идею горячо поддержали многие, тем более что к тому времени появилась возможность реализовать задуманное.

Закипела работа. В неё люди включились с большим энтузиазмом, прежде всего - работники Красноярского депо. И это понятно. Нет ни одной семьи в нашей горестной и многострадальной стране, где бы не ушёл на фронт отец, сын, брат, или муж. Не все вернулись в отчий дом.

Каждый год перед Днём Победы в СМИ рассказывают о ветеранах - военачальниках, рядовых бойцах. Все они - герои. На плечи с простыми солдатскими, ефрейторскими или сержантскими погонами легли основные тяготы войны.

В семье моего дедушки Якова Анисимовича Калдина, вернувшегося с полей сражения Первой мировой империалистической войны с многочисленными ранениями, из тринадцати детей пятеро сыновей в разное время ушли на фронты Великой Отечественной.

Это старший мой дядя Иван, мой отец Георгий, призванный ещё в сентябре 1939 года, в один год с братом Степаном.

Пополнил ряды Красной армии и Николай, когда ему ещё не было 18 лет, в феврале 1943 года, как только кубанская станица, где мы жили, была освобождена от фашистов. С боями он дошагал до Берлина. Точнее - прополз по обожжённой земле с рацией и катушкой провода связи за плечами. Обеспечивал связь командирам войсковых соединений - как рассказывал, даже маршалу Жукову.

2 мая 1945 года, в день своего 20-летия, можно сказать, вместе с маршалом Победы Георгием Константиновичем Жуковым он вступил в поверженную столицу Германии. А ровно через неделю, 9 мая, ликовал вместе с победителями у стен Рейхстага.

Наряду с многочисленными орденами и медалями, среди которых были и два ордена Славы, получил в "награду" ранения и приобретённые болезни, поскольку обеспечивал связь в сырых окопах и воде.

И прежде чем, как говорят, безвременно уйти из жизни, демобилизованный в мае 1946 года, вернувшийся из Берлина в родные края, он успел поработать в райвоенкомате, построить дом, посадить сад, выходить виноградник. А самое главное - вырастил и воспитал двух сыновей, которые пошли по стопам отца и стали офицерами.

Старший, Владимир, после окончания Грозненского военного радиотехнического училища поступил на службу по обеспечению охраны мирного ленинградского неба. Младший, Сергей, после окончания Ленинградского высшего училища военных сообщений, получив диплом инженера-механика дорожно-строительных машин, участвовал в строительстве БАМа, железнодорожной магистрали Абакан - Тайшет. Продолжил службу в части железнодорожных войск в Красноярске.

Последний сын моего дедушки, мой дядя Вася, после того, как его старший брат ушёл на фронт, прибавив к своему возрасту, обивал пороги райвоенкомата до тех пор, пока его тоже не отправили воевать - весной 1944 года. До Победы оставалось чуть больше года, но он успел отличиться в боях за освобождение Румынии.

Отец мой, Георгий Яковлевич Калдин, перед тем, как встать на защиту Ленинграда от врагов, рвущихся в город, в ноябре 1939 года испытывал на крепость броню наших танков. Гусеницами своего танка перепахал знаменитую линию укрепления Маннергейма. Как извещалось в похоронке, которую доставили маме в класс, он геройски пал в бою и похоронен близ посёлка Поляна Солнца.

Могилы, где он захоронен, мы так и не нашли. Учась в Ленинграде, я пытался отыскать её на Васильевском острове, где базировалась его танковая часть. Мне удалось даже повидаться с тётей Пашей, которая служила в их части кастеляншей. Я нашёл её по адресу, который сообщил отец на случай, если позволит возможность прислать посылочку с сухарями.

Ещё раз приведу его слова: кусочек хлеба со спичечный коробок стоил на рынке более 10 тысяч рублей. Жители блокадного Ленинграда умирали от голода, а какая-то сволочь имела доступ к последним крохам!

Тётя Паша, рассматривая редкие фотографии, с трудом вспоминала, как отец с её племянником Иваном, а они служили вместе, пришли к ней перед боем. Это был их последний бой!

Многие годы меня не покидало неуёмное желание найти могилу отца, склонить пред ней свою сиротскую голову, обронить сыновью слезу на землю, навечно укрывшую его от ужасов войны, которая безжалостно лишила его молодости, любви, счастливой жизни, супружества и радости отцовства. Но где она - эта Поляна Солнца, где он, исполнивший свой солдатский долг, обрёл вечный покой, как и многие защитники Отечества? Сейчас ему было уже за сотню лет.

Много позже я узнал, что знаменитый писатель Даниил Гранин служил в блокадном Ленинграде в танковой части с моим отцом. Я был лично знаком с ним. Оказалось, что он после военных лет работал на Ленинградском заводе "Электросила" вместе с Алексеем Емельяновичем Алексеевым - создателем первого электровоза ВЛ-18, впоследствии - доктором наук, членом-корреспондентом Академии наук, при мне - заведующим кафедрой электрических машин, профессором моего института.

Первый роман Даниила Гранина "Искатели" нам, студентам-электромеханикам, был близок по духу. И мне, члену институтского комитета комсомола, возглавлявшего культурно-массовый сектор, посчастливилось на старой машине "Победа" съездить к нему домой и привезти на читательскую конференцию.

Затем из-под писательского пера вышел роман "Иду на грозу", появились другие произведения. А незадолго до его 90-летия и ухода из жизни я узнал, что он начал писать роман "Танкисты". Не так давно президент России Владимир Владимирович Путин торжественно открыл в Санкт-Петербурге памятник земляку-писателю, общественному деятелю и патриоту Даниилу Гранину.

...А вот о пятом воине "Калдинского бессмертного полка" - дяде моём Степане Яковлевиче с тех пор, как осенью 1939 года в один день с моим отцом он был призван на действительную службу в ряды Красной армии, всю войну, до самой Великой Победы, ничего не было известно.

Он долго числился без вести пропавшим. Но на радость всех родных весной 1947 года полевая почта известила, что дядя Степан жив и скоро явится домой. Во время радостной встречи он поведал, что во время отступления его части в прифронтовой полосе после ранения осколками от сбитого нашей артиллерией фашистского самолёта в бессознательном состоянии попал в плен.

Повзрослев, во время поездок на студенческие каникулы 1956 года в станицу, я часто общался с дядей Стёпой. К тому времени он уже отработал в шахте в Донбассе. Вернувшись в станицу, трудился в колхозе комбайнёром. Был уважаемым человеком - председателем совета ветеранов войны. Однако с братьями не находил общего языка - был немного заносчив и грубоват. И то, что он всю войну провёл в плену, мне показалось легендой, скрывавшей его истинную секретную миссию.

На одном из снимков запечатлены Степан Яковлевич с женой Татьяной Яковлевной. Грудь его - вся в орденах и медалях. Откуда? Вернувшимся из вражеского плена орденов не давали, их отправляли в "не столь отдалённые места".

Когда он на 85-м году ушёл из жизни, его похоронили с воинскими почестями, а на могиле установили за счёт райвоенкомата великолепный памятник. Ни Коля, дошедший до поверженного Берлина, ни Вася, ни Ваня, ни мой отец такой чести не были удостоены.

Все мои родные Калдины с честью защищали Отчизну, нашу Россию-матушку - гордость за них переполняет мою душу. И ведь было - в кого они все!

Когда сыновья ушли на фронт Родину защищать, дедушка на мои расспросы о его солдатской службе по призыву царя Николая Второго рассказал, как он воевал, что был награждён Георгиевским крестом первой степени, попал в плен. Немцы или австрияки сорвали крест с его гимнастёрки и отправили его в "рабство" в Германию, где он выращивал овощи в поместье у бюргера. Потом хозяйка собрала сумку с провиантом, вручила её моему будущему дедушке и сказала:

- Яша, ступай домой, в свой воронежский рай, к детям, жене.

Дедушка рассказал, как он много вёрст и пешком прошёл, и на лошадях проехал - через Польшу, Украину, Ростовскую область. Добрался до своей родной деревни вблизи районного центра Анны Воронежской губернии.

В ноябре 1916 года у них с женой Александрой - Лексой, как её называл дедушка, родился 9-й ребёнок, это был сын, и его назвали Георгием. Как сказал мне потом дедушка, в честь его награждения Георгиевским крестом. Это был мой отец, Георгий Яковлевич Калдин.

Имена моего отца и дяди Ивана Калдиных высечены на мраморе стелы Славы, установленной на одной из мемориальных площадей кубанской станицы Ладожской. Накануне 75-летнего юбилея нашей Великой Победы в жесточайшей и кровопролитной войне, подобной которой не бывало на Земле со времён сотворения мира, мы побывали в станице и возложили цветы к подножию стелы. Да, тяжёлая утрата!

Многие вернулись в семьи к жёнам и детям израненными, отравленными угаром войны. Но продолжали доблестно, как и на ратном поле, "воевать" на трудовом фронте. О таких солдатах невозможно не рассказывать с глубоким уважением и почтением.

Пётр Фёдорович Калинкин - мой тесть, родной человек. Призванный на действительную службу в ряды Красной армии в 1939 году, он, как и мой отец, в составе стрелкового полка участвовал в войне против Финляндии.

После завершения боевых действий, демобилизовавшись, вернулся домой, где его ждала жена Наталья с дочерьми Машей, Тоней и сыном Алексеем. Но семейное счастье длилось недолго - он немного успел поработать трактористом, и началась война. Рухнули все надежды на счастливую и радостную жизнь.

Всё семейство провожало его на фронт. Во время Сталинградской битвы солдат стрелкового полка Пётр Фёдорович Калинкин получил тяжелейшее ранение, чудом оставшись в живых, почти год "провалялся" в госпиталях. Это было в августе 1942 года. И, как бы ни хотелось ему снова встать в строй, приговор был суров - комиссовать!

Возвратился он домой с наградами, среди которых был и орден Славы III степени. Несмотря на болезни, продолжал доблестно "воевать" на трудовом фронте, работал хлебопашцем, трактористом в колхозе села Шувары Кадошкинского района Мордовии.

И как итог его жизнеутверждения - у них с женой Натальей родились дочери Нина и Валя. Спасибо им и Господу Богу! Впоследствии Валентина стала моей женой.

Таких людей - солдат, патриотов, защитников Родины и семейного очага - не счесть на святой Руси. Их давно уже нет в живых. А нам, пока мы живы, не забывать бы благодарить и всегда помнить о них.

Красноярск.