Искусство в "Квадрате"

Больше премьер, хороших и разных

Добавить в закладки

Удалить из закладок

Войдите, чтобы добавить в закладки

08.11.2019 10:53
0

Читать все комментарии

565

В Красноярском государственном театре оперы и балета имени Д. А. Хворостовского успешно реализовали неожиданный проект - "Искусство в "Квадрате", подарив зрителям за одну только неделю сразу три премьеры. Неслыханные темпы для нашего города.

Почему квадрат, а не прямоугольник?

Вопрос правомерный, так как производственный цех на пятом этаже корпуса N 4 бывшей советской фабрики фотобумаги "Квант", что на улице Красной Армии, 10, естественно, представляет прямоугольник. Но геометрическая фигура "квадрат", благодаря гению Казимира Малевича, давно уже стала символом всяческого авангарда.

И здесь всё совпало удивительно гармонично - и площадка, которую на партнёрских условиях использовал театр, называется "Квадрат", и проект - "Искусство в квадрате", причём название появилось до нахождения этого самого лофта (довольно популярного места красноярской тусовки). Квадрат символизирует смешение разных классических искусств, как бы олицетворяя новый авангард.

Красноярский зритель, не столько консервативный, сколько не привыкший к подобным творческим экспериментам, задаёт на первых порах только один элементарный вопрос: а где это?

Отвечаю: в самом центре города, во дворе торгового комплекса "Квант", этот двор давно уже приспособлен нашими неистовыми автомобилистами под автостоянку. Но тем не менее и пешеходу, если постараться, можно сюда попасть по крайней мере двумя путями.

Во-первых, пройти сквозь первый этаж торгового комплекса, войдя с Красной Армии и забирая левее, к противоположной стене, где есть выход во двор. Во-вторых, можно обойти здание со стороны улицы Диктатуры Пролетариата и опять же, забирая левее, обнаружить вдруг в глубине этого просторного, хотя и неухоженного двора, две фигуры красных шахматных коней из пенопласта.

И ещё одно обстоятельство. Кто-то помнит, что сама эта фабрика появилась в Красноярске как важный оборонный объект: чтобы вести авиаразведку, требовались отечественные фотобумага и киноплёнка. В 1942 году на базе эвакуированного с Украины предприятия и появилось производство, на котором к тому же умели ещё делать и плёнку для стёкол противогазов, чтобы не запотевали.

Эти обстоятельства очень важными оказались и для современного театрального проекта: можете себе представить, как у нас строили в 1942 году? Да как могли, так и строили, лишь бы победить...

И вот когда рафинированная оперная публика попадает в это кривобокое пространство, собранное из кирпичей и разнокалиберных бетонных блоков, поднимается по крутой лестнице, состоящей из ступенек разного размера, и шествует по неровному бетонному полу, усаживаясь затем в полутьме на жёстких деревянных скамейках, то она, эта публика... сразу "просыпается", удивляется и начинает думать: что же будет дальше?

Зачем нужны такие перемены?

А дальше начинается театр, причём современный, то есть такой, который происходит здесь и сейчас. Впрочем, раскрою секрет - театр может быть только современным. Потому что его создатели представляют вам плоды своего труда не вчера или позавчера, а именно сегодня.

Театр может быть скучным или интересным, актуальным или пожухлым, как осенний лист. Это уж как получится, но спектакль всё равно творится прямо на ваших глазах, другого не дано.

Думается, Сергей Бобров давно уже готовился произвести своё искусство в новую степень, все его постановки на красноярской сцене отличаются не только напряжённым творческим поиском, но и какими-то мощными художественными открытиями, которых зритель не знал или никогда не видел. По крайней мере, тот зритель, который живёт сегодня, в начале XXI века.

Вот почему он поставил первую редакцию - напрочь забытую - "Лебединого озера" или возродил из небытия самую популярную когда-то в России оперу "Кавказский пленник".

Так что это был вопрос времени, когда в нашем театре должна была появиться новая сцена, позволяющая приблизиться к зрителю максимально близко, показать ему новую музыку и новых режиссёров, которые готовы были бы затронуть остросовременные темы. То есть такие темы, о значимости которых зритель мог и не подозревать до тех пор, пока, к примеру, не оказался в старом цехе старой советской фабрики...

По сути дела, это и есть авангард, когда мы заново открываем для себя нашу собственную историю, глубже проникаем в философские смыслы бытия, облечённые в такую форму, которая сама по себе способствует пониманию и художественному поиску, как самого театра, так и его ошеломлённого зрителя.

"Марево" над Россией

Первой в рамках лофт-проекта была показана одноактная опера Кирилла Широкова "Марево". И, как выяснилось в конце, именно эта постановка дерзкого режиссёра Лизы Корнеевой оказалась не только самой непредсказуемой по своей форме, но и самым масштабным художественным высказыванием. Я бы даже сказал, беспощадным.

Хотя это камерная история: одна обычная семья на одной обычной дороге попадает в аварию, в которой гибнут отец, мать, собака, птицы и куст. Чудом остаётся в живых только сын с игрушечным военным корабликом в руках.

Отец (Андрей Ложкин) завораживает зрителя мучительным предсмертным мычанием, в котором с трудом можно разобрать отдельные буквы. Он словно не может понять, что же происходит вокруг, а на стене - молчаливым фоном сменяют друг друга фотографии их прежней и, что принципиально важно, советской семейной жизни.

Вот молодые строители БАМа несут прямо по рельсам свёрток со своим первенцем, вот свадьба, вот праздник со скромным застольем, вот группа людей... Боже мой, как бедно и трогательно все мы тогда одевались.

Режиссёр в эти моменты заставляет зрителя подумать, что же всё-таки происходит, зачем нам напоминают прошлое, которое кануло в Лету, разбилось на мелкие осколки, словно гранёный стакан с недопитым портвейном.

И тут появляется мать в блестящем исполнении Светланы Черемновой, её партия является центральной для всего действия. Она нарочито одета в простенькое домашнее платьице, которое портит её фигуру так, как могла портить только лёгкая промышленность СССР. Она - обычная советская женщина, скромная, чуть нелепая, но именно на ней когда-то держалась не только советская семьи, но и вся советская страна.

Её авангардная вокальная партия вдруг оборачивается древним русским плачем - он называется ещё причитом, воплем, голошением. Возродить плачи всю свою жизнь пыталась великая Людмила Зыкина.

Особому воздействию на слушателя, как считают музыковеды, "способствуют увеличивающееся от стиха к стиху глиссандирование (при переходе от тона к тону, постепенное повышение или понижение тесситуры), скользящий строй (можно сказать, принципиально нетемперированный), напряжённый (иногда резкий до крика или истошный до фальцета) тембр голоса, его дрожание, свобода темпа и ритма, чередование горловых возгласов с ритмизованным говором, выкриками, стонами, настоящим всхлипыванием и рыданием..."

Именно эту технику демонстрирует Светлана Черемнова, именно она позволяет зрителю понять, что перед ним разворачивается масштабная аллегория гибели не просто одной семьи, а огромной страны, нашей с вами страны. Это Россия не удержалась на вираже истории и пошла кувырком...

Режиссёр Елизавета Корнеева усиливает это впечатление тем, что актёра, исполняющего бессловесную, точнее, безвокальную роль собаки, наряжает в костюм египетского божества Анубиса, а раздавленный куст выходит перед зрителем в тоге буддистского монаха, и тут уже становится понятно, что авария с Россией - вселенская катастрофа мировой истории.

В спектакле много других ассоциаций, намёков и картин, заставляющих зрителя задуматься не столько над тем, что происходит в этой небольшой опере, сколько - с ним самим, в его собственной жизни. Это как "марево" прозрения...

Пир на фоне женского бунта

Две последующих постановки расширили возможности новой театральной площадки, ясно показав, что на ней можно представить все грани оперного искусства, причём сделав зрителя непосредственным участником этих творческих актов.

Опера "Пир во время чумы" Александра Маноцкова усиливает в известном произведении Пушкина апокалипсическое начало. Главными действующими лицами становятся в этом музыкальном пространстве оркестр Сибирского института искусств и артисты оперного театра.

Дирижёр Пётр Казимир добился такой потрясающей чёткости исполнения и таких глубоких музыкальных нюансов, что всё это воспринимается как единый организм, живущий и умирающий (буквально на полушёпоте!) прямо на сцене. Они, музыканты и хористы, словно в последнюю атаку идут, полностью доверяя свою судьбу отцу-командиру. Добрая работа!

Усиливает эти впечатления оригинальный ход режиссёра Елены Павловой, который мне напомнил почему-то легендарный спектакль "Гамлет" на Таганке, где Юрий Любимов поперёк сцены соорудил движущийся занавес. Наш режиссёр сделал шаг вперёд, превратив в такой живой занавес целый хор, который то надвигается на зрителя, то уходит от него вдаль, растворяясь в глубине сцены. Это делает зрителя как бы участником того, что происходит на сцене.

Оригинальные трактовки знакомых с детства пушкинских строк дарят нам при этом Ольга Басова (Луиза/Мэри), Илья Кривчиков (председатель) и особенно тенор Андрей Колобов (молодой человек / священник).

Андрей в этой работе особенно хорош, потому что смог раскрыть не только свой вокальный, но и незаурядный актёрский талант. Близость к зрителю, буквально шаговая доступность, позволила ему играть и петь на полутонах, с тонкой иронией, обозначив (по-мейерхольдовски!) даже личное отношение к создаваемому образу. Просто браво!

Тем же самым Колобов блеснул и в третьей премьере проекта - "Груди Терезия". Это уже постановка самого Сергея Боброва, которой он открыл экспериментальную площадку ещё в начале нынешнего лета. Но тогдашний эксперимент превратился сейчас в чётко обозначенную линию художественного поиска, предложенную зрителям.

Сергей Бобров со свойственной ему уверенностью сумел обжиться в новом пространстве, обыграв буквально каждый его уголок. Эта уверенность передаётся и актёрам, которые заняты в спектакле. И без этой самой уверенности им здесь никак не обойтись, потому что это вечная история с переодеванием женщин в мужчин и наоборот.

Талантливые французы Франсис Пуленк и Гийом Аполлинер сочинили эту историю о гримасах женской эмансипации в далёком 1945 году, когда Европа обезлюдела, а тогдашние женщины, после военных невзгод и одиночества, засомневались, надо ли им рожать детей и нужна ли им традиционная семья.

Не буду пересказывать сюжет комической оперы, замечу только, что нынче он не только не потерял актуальности, но и приобрёл некий трагический оттенок. Особенно когда ироничный Андрей Колобов выходит в образе бывшей жены Терезии, отрезавшей себе груди и ставший глуповатым генералом с окладистой чёрной бородой, напомнившей зрителям Кончиту - того самого транссексуала, что выиграл на потеху миру Евровидение несколько лет назад.

На Западе институт семьи сегодня буквально уничтожается, вытаптывается, у нас пока до этого не дошло, но тревожные звоночки раздаются регулярно, извещая о нарастающем демографическом кризисе.

Злободневная работа Сергея Боброва неслучайно уже выдвинута на премию "Золотая маска" сразу по нескольким номинациям. Пожелаем постановке общественного признания, а театру - продолжать освоение "искусства в квадрате", оно того стоит.

Игорь РАК.

Фото пресс-службы театра.

Наша справка

Лофт - архитектурный стиль XX-XXI века, верхняя часть здания промышленного назначения (фабрики, завода, склада), переоборудованная под жильё, мастерскую, офисное помещение или площадку для мероприятий.

Напишите свой комментарий

Гость (премодерация)

Войти

Войдите, чтобы добавить фото

Впишите цифры с картинки:

Войти на сайт, чтобы не вводить цифры