Из почты "КР": "Крепла дружба фронтовая"

В июне нынешнего года исполнится 93 года известному красноярскому краеведу Ивану Алексеевичу Целищеву. Родился он в деревне Аксёново - на территории нынешней Кировской области. Работал в Туве и Красноярске водителем. Сейчас живёт в Ленинском районе Красноярска. Хотелось бы увидеть на страницах "Красноярского рабочего" его воспоминания о фронтовых буднях. Надеюсь, что эта публикация придаст ему новых сил.

Тамара ПЕТРОВА,

краевед.

Красноярск.

...Лишь осенью 1943 года моя слёзная просьба разжалобила военкома, и он зачислил меня в список призывников, дав отсрочку для подготовки - десять дней...

...Осень вступила в свои права. На деревьях ещё не успели опасть жёлтые листья, а первый пушистый снег покрыл землю. Посыльная из сельсовета принесла на моё имя повестку: "Срочно явиться, имея при себе чашку, ложку, кружку".

Признаться, я и этого не имел. Придя туда, увидел ужасающую картину. Из близлежащих деревень собралось человек двадцать ребят, большинство из них, как и я, были одеты очень скудно, на ногах лапти. Но их провожали родные, оплакивали и тут же принимали кто самогон, кто водку. Я же уединился и поглядывал на это со стороны....

Рваная одежонка и старенькие лапти придавали мне вид пугала огородного. Люди, правда, не шарахались от меня.

Нам предстояло пройти от Жиделей до города Советска пешком 30 километров. До деревни Убыл мы добрались часа за два... От Убыла до Советска ещё 20 километров.

Военком был взволнован. Вместо первой половины дня мы прибыли к концу второй, тем самым сорвали отправление на пересыльный пункт станции Котельничи. Ночь провели в здании школы, а наутро пешим маршем в количестве 20 человек двинулись к пересылочному пункту. Перерывы на отдых и обед делали в деревнях. Ребята, зная, что у меня нет ни крохи, давали кто что мог.

На пересыльный пункт я пришёл уже не в лаптях, а в одних портянках, перевязанных верёвками. При первом же построении на это обратили внимание. Военный в звании майора приказал старшине найти хоть поношенные, но сапоги. Через полчаса я был в сапогах с новыми байковыми портянками. Это был предел моей мечты.

Ровно через неделю нас уже везли в грузовых вагонах, оборудованных тройными нарами и печкой-буржуйкой. Выдавался сухой паёк: три сухаря на день и ложка сахара. Воду на станции доставали сами - по обстановке и возможности. Везли долго...

Мы приехали в посёлок Измайлово, где располагался 227-й учебный автополк. Старинное купеческое кирпичное здание... Над воротами - надпись крупным планом, а во дворе идеальная чистота и порядок. В тот же день повели в баню, постригли и одели в солдатскую одежду, но без подгонки размеров. Мы глядели друг на друга и смеялись до слёз.

Старшина обратил на меня внимание и строго спросил:

- Целищев, почему в сапогах?

- Был в лаптях, на пересылке дали.

- Ясно, получишь новые.

- Слушаюсь.

Три дня шло формирование по взводам и ротам. Я был зачислен в роту N 7, взвод, где помкомвзвода по теории автомобиля был старшина Орехов...

Первые три недели усиленно изучали уставы и наставления и лишь потом принимали присягу. В этот ответственный момент я был на девятом небе. Радовался и гордился тем, что являюсь бойцом Советской Армии...

После присяги старшина вызвал к себе в каптёрку и вручил сумку почтальона:

- Будешь для роты почту носить.

- Так точно!

Началась учёба: днём теория в классах, а ночью вождение на полигоне...

Снова вагоны-телятники, снова сухари и снова перестук колёс на стыках, снова разговоры солдатские, снова гипотезы, но уже близкие к истине. Едем на фронт.

Приблизились к фронту, услышали канонаду артиллерийских залпов...

В запасном полку были собраны бойцы обстрелянные, выписавшиеся из госпиталей, но не знающие, где их часть, и мы, новички - зелёные рогатики. Люди бывалые говорили о каких-то покупателях. Для нас это слово было новым, просили пояснить.

Седовласый боец с орденами на груди пояснил:

- Покупатель - представитель воинской части из действующей на передовой.

Я не замедлил с вопросом:

- А когда они будут, эти покупатели?

- Бог их знает...

Долго ждать не пришлось. По всем землянкам прокатилось таинственное: "Приехали!" Нас выстроили в шеренгу по двое, и началась перекличка.

К строю, где стоял я, подошёл невысокого роста коренастый офицер в звании старшего лейтенанта (на погонах - эмблема танка) и чётко произнёс:

- Я представитель Первого Белорусского фронта второй гвардейской Краснознамённой танковой армии. Мне нужны автомобилисты. Если есть такие, два шага вперёд!

Вместе с бывалыми фронтовиками вышел и я. Старший лейтенант подошёл ко мне и сказал:

- Сынок, тебе бы в школу ещё ходить надо, а ты воевать собрался.

По шеренге пронёсся смех.

- Всё было, товарищ старший лейтенант,- отчеканил я.- Остался фронт.

- Ну, коли так, то беру с собой.

Усадив в кузов машины марки "Форд", нас повезли по таким дорогам, которых, кажется, сам чёрт не видел. Привезли в сосновый бор, где автомобилей стало видимо-невидимо, а больше всего - трофейных.

Покормив нас по-фронтовому, подвели к машинам. Старший лейтенант Давыдов Георгий Георгиевич (оказался моим земляком из Кирова) сказал:

- Выбирай, ребята, себе подругу фронтовую.

Я глянул на "студера" с лебёдкой впереди и шагнул к нему...

Вечером в землянке объявили, что мы находимся в составе 18-й мотоинженерной сапёрной бригады. Командует ею полковник Салминов.

Наше пополнение было своевременным. Не успели узнать друг друга, как зачитали приказ:

- В наступление!

...Моя машина с лебёдкой всегда находилась там, где требовалось подтянуть понтоны. Вряд ли бы я вынес тяжесть, переносимую пехотинцем, но обязанности водителя выполнял безукоризненно. Каждую свободную минуту использовал, ухаживая за машиной.

Спасибо тысячу раз американцам за оказание помощи советскому народу в лихую годину битвы с оголтелым фашизмом. Спасибо александровскому военкому, что своевременно дал мне путёвку на фронт...

Не будем греха таить, не всегда кухня могла подоспеть вовремя к той или другой роте, были дни, когда она вообще не появлялась: либо попадала под мины, либо под артиллерийский снаряд, либо под бомбёжку фашистских стервятников.

Бойцы в своих вещмешках старались носить побольше боеприпасов, а продукты отходили на второй план. Мы же, шофёры, могли возить в машине всё, что являлось съедобным, то есть имели запас. Этот запас и являлся подспорьем для всех, кто знал меня и обращался с просьбой. Я охотно делился всем, чем мог.

Солдатская фронтовая дружба крепла, и отнять её могла только разлука. Не секрет, гибли ребята, хотя и врага гнали в его логово. В 1944-м и до победного мая нашего отступления не было.

...Наша часть оставалась продолжать службу в группе оккупационных войск в Германии, и служба эта длилась семь лет. Пришлось многое повидать и испытать.

Приятные воспоминания остались от тех дней, когда я был командирован с полковником юстиции товарищем Стучиком на Нюрнбергский процесс. Были дни, когда мы подвергались опасности. Принимали участие в ликвидации диверсионных групп, о чём писал журнал "Советский воин"...