Из редакционной почты: "Лев, Лёва, Лёвушка"

Кого только ни вспомнишь, перелистывая страницы прошлого. Чередой проходят перед глазами и молодые, и пожилые, звучат песни далёкого советского времени, оживают разные случаи из жизни, и от воспоминаний этих делается легко на душе. И хочется без конца рассказывать о дорогих сердцу людях, некогда украшавших нашу казачинскую землю, вновь переживая моменты далёкой молодости.

Ну как не вспомнить Льва Викторовича Нециевского, Лёву-аккордеониста, кумира жителей Галанина в 50-70-х годах, да и не только Галанина, а всего района. Своими шутками и прибаутками он умел рассмешить всякого, даже меня, что удавалось не каждому, хотя сам я со сцены как юморист мог смешить публику превосходно.

А Лёва, как шолоховский дед Щукарь, умел поднимать настроение своим односельчанам, бывая каждый день то в автохозяйстве, то в заготзерне, то на хлебозаводе. Ещё издали, видя его широкую улыбку и слыша заразительный смех, люди невольно начинали улыбаться:

- О, Лёва пришёл! - говорили они.- Ну, расскажи нам что-нибудь смешное!

Нуждался народ в юморе, не очень хорошая жизнь требовала компенсации хотя бы в виде шутки. И Лёва полностью удовлетворял запросы не очень придирчивых слушателей. Много лет он работал и завклубом, и киномехаником, и по долгу службы, а главное - по зову сердца выступал то с беседой о текущем моменте, то с информацией о новом кинофильме. И везде был долгожданным гостем.

И коммунистом он был отменным, и пропагандистом, умеющим о серьёзном говорить просто. А ещё был передовым культработником района, умеющим привлечь в свой клуб и молодых, и стариков. Метод убеждения у него был один: улыбка, широкая натура и хорошие концерты и спектакли.

На олимпиадах (так раньше назывались смотры художественной самодеятельности) его коллектив всегда занимал призовые места, часто деля их с самодеятельностью из Рождественского, где музыкантом был другой самородок - Георгий Варыгин, по прозвищу Морячок, потому что когда-то служил на флоте.

Кстати, Лёва тоже служил на флоте. Оба невысокие, Лёва - коренастый, Гоша - худенький, но оба удалые и трудолюбивые. Не знающие нотной грамоты, они творили чудеса на песенном Олимпе.

Помнится, как-то в пятидесятых на очередном смотре народных талантов на сцене старого РДК собрались хоровые коллективы почти из всех населённых пунктов района. Это сегодня хора нет даже в райцентре (правда, надо отметить, что сейчас в этом виде вокального творчества делаются первые робкие шаги - и это приятно сознавать), а в послевоенные годы, несмотря на нужду, люди стремились на сцену с мечтой о светлом будущем, пели, плясали и потрясали трудящихся чудесными спектаклями.

И вот в марте 1954-го или 1955-го три хоровых коллектива района - из Рождественского, Дудовки и Галанина - привезли одну и ту же песню уральского композитора Родыгина "Едут новосёлы" - о целине. Пели все здорово, и жюри решило объединить три хора, а запевать песню поручили мне.

Волнуясь и дрожа всем телом, я пел тем не менее с чувством, чётко выговаривая слова:

- Родины просторы, горы и долины,

В серебро одетый зимний лес стоит.

Едут новосёлы по земле целинной,

Песня удалая далеко летит.

А сводный хор подхватывал припев:

- Ой, ты, зима морозная,

Ноченька ясно-звёздная,

Скоро ли я увижу

Свою любимую в родном краю?

Задорно и с жаром аккомпанировали хору Лев Нециевский на аккордеоне, Георгий Варыгин - на баяне, а Семён Нижник из Дудовки - на скрипке. Песня звала к свершениям, и самодеятельным певцам подпевал весь зал.

Вот тут-то мы и познакомились с Лёвой-балагуром, и это знакомство переросло потом в хорошую дружбу на много лет. Он покорил меня своим заразительным смехом, природным остроумием и оптимизмом. Людям с ним было всегда легко и весело. Работники районного отдела культуры и кино всегда ждали его появления с нетерпением.

- Что-то Лёвы долго нет,- частенько говорили они,- скучно что-то.

И тут появлялся Лёва с улыбкой до ушей:

- Слышали новый анекдот?

И серая будничная жизнь с нагоняями от начальства "Почему не выполняется финплан?" - превращалась ненадолго в праздник.

А Лёва под шумок умудрялся у кассира Вали Помазан трояк на бутылку выпросить, и мы, довольные, удалялись с ним отмечать нашу очередную встречу, после чего он на своём стареньком мотоцикле с сознанием хорошо выполненного долга отправлялся к себе в Галанино.

Родился Лев Викторович Нециевский в деревне Водорезово нашего района в 1926 году. Служил на флоте, а потом долго ещё ходил в широких матросских штанах, подметая дорожную пыль. Причём всегда ворчал, увидев молодых парней в брюках-дудочках:

- Ну чучело и чучело. Тьфу!

Со временем он привык к "узкоколейкам", но только успевал переодеться в узкие штаны, как в моду снова входили широкие штанины. Тогда он снова плевался:

- Ну чучело и чучело! Тьфу!

Вот такой он был человек. Почему-то терпеть не мог певцов Валерия Леонтьева, Аллу Пугачёву и других кумиров тогдашней эстрады. Как только они появлялись на экране телевизора, тут же выключал его, приговаривая:

- Обезьяны и обезьяны!

Зато очень любил русские песни и романсы знаменитого певца Бориса Штоколова.

- Вот это другое дело,- говорил он.

У Лёвы была очень хорошая семья: красавица жена, дочка Таня, очень миловидная и талантливая. В семидесятых она с блеском играла в спектаклях нашего народного театра. Сын Льва Викторовича вот уже много лет работает художником-реставратором в Красноярском краеведческом музее. Имя его постоянно на слуху.

Мой герой был одним из лучших культработников района. В те годы в клубах штаты были невелики: заведующий, киномеханик, техничка (уборщица). Вот и все кадры. И всё лежало на плечах завклубом: и хозяйство, и самодеятельность. А зарплата была с гулькин нос. Но творческая жизнь не затихала, потому что люди, работавшие в клубах и библиотеках, отдавали своему делу душу и сердце.

Я часто тогда выступал со своими концертами и спектаклями в деревнях и сёлах района, в том числе и в Галанине. А Лёва, хоть и был весёлого нрава, но угодить ему было часто трудно. Любил он поворчать.

- Какого хрена вы в такую рань припёрлись? Леший вас принёс, торчи вот тут теперь с вами!

А приедем позднее - опять всё та же песня:

- Позднее не могли приехать? Клуб от людей ломится, скоро по брёвнышкам разнесут, а вы как черепахи...

- Ладно, не ворчи,- утихомиривал я его,- всё будет хорошо!

На одном из концертов в Галанине я читал басню "В лесном клубе". Там, между прочим, были такие слова:

- А в клубе Лев могучий занял пост,

И звери мигом все прижали хвост.

Но, к сожалению, и Лев имел изъян:

Лапоприкладствовал и вообще был грубиян.

Однажды придушил на вечере кого-то,

И Льва перевели на новую работу.

И вдруг в зале - гомерический хохот. Нигде после этой басни так не смеялись. "В чём дело? - подумал я.- Почему такой смех?" Решил, что, может, ширинка расстегнулась ненароком. Посмотрел вниз - всё нормально. А потом сообразил: "Завклубом-то - Лев Нециевский! Басня вроде как про него получилась..."

А порядки у Лёвы в клубе были действительно жёсткие - мог какому-нибудь пьянчуге на танцах и подзатыльник дать. Его и любили все, и побаивались. Хотя от кулаков этих самых пьянчуг он сам частенько ходил с фингалами.

Первым помощником в делах художественной самодеятельности был у Лёвы Николай Зуболенко, который работал в Галанине киномехаником и возглавлял в клубе драматический кружок. Помню, занималась в этом кружке и учительница Галанинской школы Нана Дмитриевна Живица, и многие другие, а я с охотой помогал им в репетициях.

Помимо клубной работы Лев Викторович занимался активно и общественными делами - был секретарём партийной организации, агитатором и пропагандистом. Но главное его предназначение, данное ему Богом, заключалось в его исключительном даре радовать людей. Недаром его многие называли Лёвушкой.

Он не был равнодушным к жизни, смело критиковал недостатки, любил, правда, иногда хлебнуть лишнего, за что его частенько журила Альбина Аркадьевна Варыгина, бывшая в то время заведующей отделом культуры района. Но в целом Лёвушка был замечательным человеком, щедрым и отзывчивым, умеющим помочь в беде. И семьянином был исключительным, дети у него всегда были на первом месте.

Из клуба Лёве всё-таки пришлось уйти: на зарплату заведующего не поднять детей, которые уже становились взрослыми. Их надо было учить, и он сделал такой шаг. Стал работать кузнецом в автохозяйстве (он и это умел). Но талант рассказчика и шутника ему пригодился и тут: в новом коллективе его приняли на ура. В обеденные перерывы возле него всегда толпились люди. Умел он их и повеселить, и о серьёзных делах поговорить.

Не так давно галанинцы отмечали День своего села. Я тоже принял участие в празднике. И мне было приятно слышать добрые слова о Лёве Нециевском.

- Хороший был человек,- говорили о нём люди,- сегодня таких раз-два и обчёлся. Как-то сразу стало скучно, когда он умер. И никто, наверное, его теперь не заменит...

В последнее время он сильно болел, ходил с палочкой. Умер в семьдесят девять лет. Прошло уже немало лет, как его не стало, но его заразительный смех так же, как и когда-то раньше, согревает мне душу.

Новое поколение галанинцев уже ничего о нём не знает, а надо бы знать: Лев Викторович Нециевский оставил большой добрый след в культурной жизни села. И не только своего.

Вспоминаются крылатые слова из Евангелия: "Любовь и память смерти не имеют".

Каждый год мы отмечаем День Победы, и я никак не могу без стихотворной строчки:

"Война прошедшая тревожит наши души,

О ней мы будем долго вспоминать.

Стихи и песни болью в сердце слушать,

Любить ещё сильней Россию-мать".

Земляки, мы вас помним!

Казачинское - Красноярск.