ТЕМА:

ТЕМА:

Сельские будни

373 21:45, вчера

Омская пенсионерка 12 часов ползла ночью со сломанной ногой до своего дома

Если бы не левая галоша - быть большой беде. Именно она, растоптанная до невозможности, потрескавшаяся, старая и облезлая, спасла жизнь 56-летней Нине Завьяловой.

Вот спасительница, уже чистенькая и сияющая, стоит в коридоре как памятник самой себе. Нина Федоровна ее иначе как "галошенька" и не называет.

Из больницы пенсионерка сбежала: "Дома дел полно, ничего, на одной ножке попрыгаю". Фото: Олег Кармаза Из больницы пенсионерка сбежала: "Дома дел полно, ничего, на одной ножке попрыгаю". Фото: Олег Кармаза

- Может, на стенку ее повесить? - иронично предлагаю я.

- А может, и повешу, - с напускной серьезностью отвечает Нина Федоровна. - Ходить в ней точно уже не буду. Рука, ой, нет, нога не поднимется ее где-нибудь на дороге в грязи испачкать. А у нас тут по весне, как только паводок начинается, одна грязь и есть. Ни к нам никто не может проехать, ни мы выехать. Забыли все про нас. Кому мы нужны, брошенки?

Хруст от сломанной кости был такой, что Нина подумала: стрельнул кто-то. Оглянулась - вокруг никого. Стала ногу вытаскивать из ямы - и закричала со всей мочи от боли. Полежав минуту-другую на холодной земле, начала кое-как, осторожно ногу все-таки вытаскивать. На это ушло минут 20, не меньше. Нога застряла между камней в глине, приходилось ее подворачивать, по сантиметру вытягивать. Наконец, вытащив ногу, женщина решила потихоньку встать. Но, громко охнув, тут же повалилась на землю.

До родной деревни было восемь километров. Начинало уже смеркаться. Холодный ветер с моросящим дождем нудно и степенно делали свое дело. Фраза "ложись и помирай" казалась не такой наигранной и лукавой, как обычно.

- Я сейчас для местных властей как "злодей" у Александра Радищева, помните? - ошарашила меня Нина Федоровна своей начитанностью, не слишком мной ожидаемой, учитывая 200 километров от Омска и три тысячи - от Москвы.

- Какой именно злодей? - уклончиво ответил я, силясь вспомнить хоть что-то про старика Радищева. Но, кроме названия книги "Путешествие из Петербурга в Москву", на ум больше ничего не приходило.

- Ну что-то такое про простого человека, о котором царьки и знать не хотят в обычной жизни, а вот когда он нарушает общественный договор о спокойствии, то сразу становится "злодеем"? - вконец убила меня, просто уничтожила на месте пенсионерка Завьялова.

- Вы откуда все это знаете-то?! - изумленно спросил я, раскрыв глаза так, что лоб защемило.

Ну, здрасьте, - простодушно засмеялась Нина Федоровна. - А вы в какой деревне сейчас находитесь? Не в курсе... Ра-ди-ще-во! Тут и памятник ему стоит, единственный во всем крае. Не ахти какой, конечно... Он же аккурат через нашу деревеньку на каторгу шел. Здесь, почитай, про него все знают. В школах окрестных в советское время зубрили это "Путешествие..." так, что от зубов отскакивало. Чуть ли не наизусть заучивали. Вот я и говорю: жила больше полувека, никто мною не интересовался. А как ногу сломала - стала тутошней "злодейкой", всю Омскую область, дескать, опозорила. Начальство корит: из-за тебя все подумают, что у нас дороги плохие. А их и нет вовсе, дорог этих. Вы-то как сюда добрались, на вертолете, что ли?

Гонки по бездорожью

Видавший виды белый "вертолет" на четырех колесах марки Honda мчал по ухабам и рытвинам так, что иногда я просто непроизвольно зажмуривался. За свою долгую репортерскую жизнь мне много где приходилось бывать и много чего видеть. В том числе и разбитые дороги.

Но пенсионерка Завьялова была права - из райцентра Нижняя Омка к селу Новотроицк и дальше - к Радищево - дороги не было. Была насыпь, на которой, как я предположил, водители местных "КрАЗов" и "КАМАЗов" азартно играют в поло, а судит их рефери на "БЕЛАЗе".

"Бомбила" Федя из Нижней Омки настолько ювелирно объезжал зияющие ямы и огромные колеи, что не то что Фернандо Алонсо, а все чемпионы "Формулы-1" вместе взятые выли волком от бессилия сделать что-либо подобное. "Я на трассе помню наизусть каждый камешек величиной с "чупа-чупс", - охотно объяснил мне секрет своей феноменальной езды Федя.

Вот по этой-то "дороге" и начала ползти в семь вечера 28 апреля, как раз в Пасху, Нина Завьялова. Решила она так: остаться на месте - умереть. Никто здесь не поедет и не пойдет, хоть неделю жди. Земля холодная, ночь еще холодней. Замерзнуть - раз плюнуть. Ползти надо было километров восемь. Много? Еще как.

Но в Омске о ней наверняка вспоминали внуки Тимоша, Матвей и маленький Робка, Роберт, значит. Они помогут. Дадут силы. Она же им как раз и несла гостинцы в соседний Новотроицк. Там сватья собралась в Омск поехать, ну так что ж не передать внучатам сало с яйцами, настоящими, деревенскими. Их, поди, от магазинных, пластмассовых, воротит уже.

Ей всего-то ходу было часов шесть туда-обратно. Если бы не дернул ее черт перепрыгнуть ту здоровенную промоину. Допрыгалась, называется...

Нина со вздохом легла на живот и поползла. "Как разведчик в войну", - мелькнуло где-то внутри.

Лисы и собаки

Ужасно хотелось пить. Но, кроме небольших мутных луж, вокруг ничего не было. Одна грязь и еще раз грязь. Сплошная жижа, а еще камни, острые и болезненные, если на них напорешься животом или ногами. Метров через пятьсот пенсионерка решила поменять тактику и стала ползти на четвереньках, волоча сломанную ногу. Получилось быстрее, зато коленки, натыкавшиеся на камни, начали сильно кровоточить.

"Хорошо хоть, дуреха бестолковая, штаны надела, - корила себя на чем свет Нина Федоровна. - Ползи теперь, как червяк. А ну, если лисица выбежит или собака енотовидная, кабан, рысь, не дай бог? Они ж по весне голодные. Как убежишь?"

Стало быстро темнеть. На небе - сплошная облачность. Луны видно не было, звезд тоже. Вскоре вокруг стало совсем темно. Ветер притих и только слышно было тяжелое дыхание ползущей на четвереньках женщины.

- А что ж вы мобильный с собой не взяли? - задал я самый глупый из всех вопросов. Дескать, ну кто сейчас выходит из дома без груды девайсов?

Нина Федоровна посмотрела на меня, как, наверное, смотрят на юродивых возле храмов. С тоской и бесконечной жалостью. "Вы думаете, он здесь работает? - усмехнулась она. - В округе ни одной вышки нет. Так что хоть на дерево залазь, хоть на крышу дома, все бесполезно".

Внезапно из леса донесся протяжный стон. Лось дает о себе знать - поняла женщина. Как бы медведя он не накликал. Она инстинктивно пошарила вокруг рукой и, нащупав пару камней с острыми краями, быстро засунула их в карман куртки. Так, на всякий случай. Ими от рыси или того же мишки не отобьешься, но все равно как-то спокойнее.

Уезжайте по-хорошему

- Нам всем в Радищево представители властей говорили - а чего вы тут делаете? Переезжайте куда-нибудь! - грустно вздыхает Нина Федоровна. - А куда я поеду? У меня пенсия - восемь тысяч. Где, какую квартиру я смогу купить, даже продав домик в деревне? Да и кому он нужен? И потом - я прожила здесь всю жизнь с первой и единственной своей любовью, мужем Сашей. Мы учились в одном классе, я так его из армии ждала... Мы тут все вместе обустроили, жили душа в душу, пока он не умер внезапно... Ну как я брошу это место? Что он оттуда скажет тогда?

После третьего часа, когда от холода начали потихоньку костенеть руки, Нина стала их поочередно обматывать носовым платком. Но хоть он и был большим, а руки не грел совершенно. И тогда она додумалась.

"Мне прямо как будто кто-то сверху подсказал: сними с больной ноги галошу и надевай ее на руку, на одну, потом на другую, - вспоминает Нина Федоровна. - И как же мне это помогло! Руки худо-бедно согрелись, камни не так стали досаждать, да вообще удобно стало! Что вы улыбаетесь? Правда-правда! Я так поползла быстро. Даже сама удивилась".

Забытый жеребёнок

Въехав с Федей в деревню Радищево на нашем "вертолете", мы сразу почувствовали резкий, неприятный запах. Это так контрастировало с невероятно красивой природой вокруг, с рощами нежных берез, покрывшихся уже первыми листьями. Вокруг на сотни километров ни одного захудалого заводика, ни одной свинофермы - и такая, простите, вонь.

"Так это жеребенок в колодец провалился, прямо у монумента Радищеву, - объяснила Нина Федоровна. - Он уже там больше месяца гниет. Собаки его грызут, туша разлагается на солнце, вода в колодце отравлена".

- А что ж мужики местные жеребенка не вытащат? - удивился я. - Лучше в вони жить, что ли?

- Так нет мужиков-то здоровых, не осталось, - пожала плечами пенсионерка. - У одного спина уже не гнется, у второго ноги не ходят, у третьего давление под 250. Сосед вон мой - у него вообще рак IV степени.

- А почему он не в больнице? - вырвалось у меня.

Так сказали: мест нет. И потом - кто его по такой дороге повезет? Его ж на руках через промоины перетаскивать надо. Мы тут от мира отрезаны совсем. В деревне жителей-то под сотню будет. А как паводок начался - так и хлеб неделями не завозят, продуктов, соли даже нет. Живем на подножном корму, делимся друг с другом. Я ж говорю - брошенки мы. Александр Николаевич, Радищев то есть, никому был не нужен в свое время, ну а мы чем лучше? Может, нам потом тоже монумент какой поставят, вроде как выжившим, несмотря ни на что, - улыбнулась Нина Федоровна.

Домой, на тачке

Слабый огонек, показавшийся вдали, был все равно что костер из хвороста высотой с десятиэтажный дом. "Она, Радищевка, родная..." - облегченно вздохнула пенсионерка. Нина Федоровна пуще прежнего заработала руками в галоше, гадая: там, где огонек, кто-то уже встал или еще спать не ложился?

По деревне она ползла примерно час. Пока вышедший на крыльцо сосед пенсионерки, тот самый, больной раком, не увидел огромный ком грязи, медленно ползущий по улице. Присмотревшись, на мгновение потерял дар речи. А потом только и смог тихо позвать: "Нина, ты??"

На тачке он довез соседку до ее дома. Нина кое-как взобралась по ступенькам - и тут же упала на пол в сенях, сказав только: "Ну, все..."

- Сосед испугался, что вроде как померла я, - смеется Нина Федоровна. - А я просто сама себе сказала - отбой, можно отдыхать.

На следующий день эмчеэсовцы на спецтранспорте отвезли ее в районную больницу. Всю дорогу они только и расспрашивали - как она ползла ночью. Нина Федоровна отнекивалась:

"Да сама дуреха. Прыть свою показала, распрыгалась. Вот и получила по полной". "Может, к нам пойдете работать? - подшучивали ребята. - Вы человек геройский, проверенный уже!" "Ага, а корову с поросятами на кого оставлю? - в тон им отвечала пенсионерка. - Еще куры, кролики".

В больнице Нина Федоровна ошарашила врачей, заявив: "Побыстрее-ка мне ногу сложите, сильно не старайтесь, появится хромота - буду хромать, мне замуж выскакивать не надо. А дома у меня свинятки голодные, ждут не дождутся!" Ей наложили гипс, зашили раны на коленках, всю забинтовали и строго-настрого наказали недельку-другую полежать в больнице.

Надо ли говорить, что через два часа пенсионерка Завьялова уже ехала на машине по направлению к своему дому вместе с примчавшимися по первому зову эмчеэсовцами-"коллегами".

Прощание с Матёрой

- Вы пройдите по деревне, посмотрите, сколько пустует всего, сколько разрушено, - грустно говорит она. - А ведь какая деревня была, под тысячу человек! Клуб прекрасный, школа, магазины. А сейчас везде по жеребенку лежит.

Это, конечно, пенсионерка Завьялова сказала образа ради. Но как точно. Клуб стоит с пустыми глазницами, школа одряхлела так, что того и гляди рассыплется, про магазины и вовсе лучше не вспоминать.

Огромной фермы нет, рабочих мест нет, а жизнь есть. И живут эти 100 человек в Радищево, как и другие в таких же заброшенных деревеньках. В ставших вдруг маленькими и потому никому не нужными. Сколько их? Перепись населения от 2010 года называет приблизительные цифры: с числом жителей от 1 до 50 в России около 35 тысяч деревень, до 100 - почти 15 тысяч сельских населенных пунктов.

Можно, конечно, попрощаться со всеми ними, как с той же распутинской Матерой. И благополучно забыть. Не тратиться, не строить в опустевшие деревни дороги, не ставить рядом сотовые вышки, даже газ - и тот не проводить. Все равно вымрут, куда денутся. И будет у нас 163 больших, светлых города (именно столько их в стране, согласно той же переписи, с населением свыше 100 тысяч человек. - Авт.).

...Вчера связался с Ниной Федоровной по городскому телефону. "Как дела?" - спрашиваю. "Нормально, - отвечает. - Костыли выкинула, хожу с ходунком. Надо внучатам гостинец отправить, вот думаю: до промоины-то меня соседи на машине худо-бедно довезут, промоину перейду, а дальше с ходунком успею засветло дойти до сватьи?"

Олег КАРМАЗА,

корр. "Российской газеты".

Омская область.