Александр ХРЯКОВ: "Если играть легко, ты паришь на сцене"

Актёр Красноярского драматического театра имени А. С. Пушкина Александр Хряков готовился вместе с коллегами отправиться в Москву для показа на национальном фестивале "Золотая маска" драмы "Мы, герои", на приз за мужскую роль второго плана, в которой он и его партнёр Георгий Дмитриев были номинированы.

Однако во время разговора мы ещё не знали, что свои коррективы внесёт пресловутый коронавирус. И "Золотая маска" будет отложена на неопределённый срок...

Лауреат Российской национальной театральной премии "Золотая маска" 2009 года за роль рядового Фридриха Иоганна Франца Войцека в спектакле Алтайского краевого театра драмы имени В. М. Шукшина "Войцек", любимец алтайской публики, сыгравший яркие роли в таких спектаклях, как "Гамлет" (Лаэрт), "Отелло" (Шут), "Чайка" (учитель Медведенко), "Собачье сердце" (Шариков), харизматичный Александр Хряков, отметив свой полувековой юбилей, вдруг оставил родной театр, которому отдал два десятка лет, и переехал в Красноярск. Конечно, алтайская публика было шокирована, но всё течёт, всё меняется...

- Чем вас, одного из ведущих актёров алтайского театра, единственного в Барнауле обладателя "Золотой маски", заманили в Красноярск?

- Ничем не заманивали. Пригласили - и мы с женой приехали. Просто это какая-то внезапная смена жизни. Если честно, предпосылок уехать не было. Тем более, несколько раз меня приглашали в другие театры, но не всегда это было серьёзно, не имело продолжения, а сам я не настаивал.

Однако позвонил директору Красноярского театра Петру Анатольевичу Аникину, и он сказал: "Приезжай". Затем разговаривали с завлитом Ларисой Николаевной Лейченко, подошёл Олег Алексеевич Рыбкин, с которым мы виделись в Барнауле на "Сибирском транзите", куда он привозил "Чайку". Поговорили - и меня приняли.

- Сразу возникает вопрос: не случилось ли чего-то в Барнауле?

- Нет, никаких конфликтов не было. Просто был для меня такой период безвременья, связанный главным образом с отсутствием главного режиссёра. Может быть, мне, прослужившему в одном театре двадцать лет, захотелось чего-то нового?

Выиграл я что-то от переезда? Не знаю. Сказать, что Красноярск - моё место - пока не могу. Двадцать лет в одном городе, где было всё - победы, поражения, переживания... И вдруг в пятидесятилетнем возрасте выдернуться из этой клумбы...

Я не мальчик, чтобы по этому поводу впадать в депрессию или чего-то пугаться. Все театры одинаковы, естественно, с некоторыми нюансами. Однако пересаживаться с одного места на другое сложновато. Одиноко себя чувствуешь. Не хватает друзей, знакомых, к которым можно было пойти.

Однако заново всё начинать, пожалуй, интересно. Посмотрим, что получится? Начал хорошо. Сразу дали главную роль.

- Как вас встретил Красноярск?

- В театре всё культурно, все здороваются. Тихо, сдержанно. В Барнауле, мне казалось, было как-то пободрее.

Театр - как танец. Есть в нём хорошая философская штука: уйдёшь, и о тебе быстро все забудут. Спектакль закончился - и больше этого не повторится. Это держит тебя на неком острие. Не садись, не жалей об этом, потому что если даже кто-то построил мост или дом, о нём будут вспоминать. А эту штуку, именуемую спектаклем, вспоминать не будут. Так, слегка...

Прошло два года - и мой отъезд из Барнаула воспринимается гораздо тише. Театр не осиротел - и всё куда-то движется. С удовольствием туда приезжаю - масса знакомых, друзей.

- На красноярской сцене вы мощно дебютировали ролью Вальмона в "Опасных связях". Насколько сложной в физическом плане для вас оказалась эта работа?

- Не слишком, ведь физики там не очень много. Просто пробежки. Хотя, конечно, потяжелее будет, чем "Мы, герои", где всё на месте.

- Как вы восприняли известие о выдвижении вас на "Золотую маску"?

- Для меня это было неожиданно, хотя, конечно, событие было радостное.

- Мне кажется, вы актёр, способный сыграть и положительного героя, и отрицательного. Пример тому - сердцеед Вальмон в вашем, далеко, согласитесь, не красавца, исполнении. Ведь в пьесе или романе он всё-таки должен быть красавцем, Дон Жуаном?

- По-разному к этому отношусь. Случается что-то внутри, когда начинаешь работать, а вот что будет на выходе - не совсем понятно. Мало того, из "чёрного ящика" столько достаётся нюансов, которые могут сыграть, и кто-то скажет об отрицательном обаянии персонажа.

Что касается красавца, то Олег Алексеевич Рыбкин увидел Вальмона таким. Я тоже был удивлён. Пересмотрел множество "Опасных связей", прочитал Шодерло де Лакло. Джон Малкович ведь не красавец, но всё равно в нём присутствует некая харизма.

- В спектакле "Ножницы", который сейчас репетируется на красноярской сцене, вы вновь встретились с режиссёром Владимиром Золотарём, который ставил "Войцека"?

- В Барнаульском театре драмы "золотой век", когда коллективом руководил Владимир Золотарь, продолжался шесть лет. Это была театральная семья. Конечно, мы созваниваемся. Неделю он здесь провёл, и мы с удовольствием общались, поскольку давно не виделись.

Моя "Золотая маска" в Барнауле - заслуга того же Володи Золотаря, команды, которую он создал. Когда уезжал, мне предложили забрать статуэтку с собой, но я никогда не считал её своей. Мы победили вместе, это не мой личный значок. Получил "Золотую маску" - сразу отдал её Володе. Это просто сладкий приз, потому что всё самое главное было до него, когда люди честно занимались делом.

Были мы ещё на одной "Маске" с Романом Феодори, которую режиссёр получил за "Мамашу Кураж и её детей". И ещё одна "Маска" с Романом Феодори за документальный проект "Derevni.net".

- Уникальность вашего с Георгием Дмитриевым номинирования на "Золотую маску" в спектакле "Мы, герои", как мне кажется, в том, что здесь главного героя-то и нет. Все равны и составляют единый мощный ансамбль. Почему же выбор жюри пал именно на вас и вашего партнёра?

- Вопрос не ко мне. Люди сидят, смотрят. Что касается автора пьесы Жан-Люка Лагарса, которого называют французским Чеховым, то я до сих пор не дошёл до чего-то основного. Читал статьи о театре Лагарса, о взгляде на него, и возникло огромное количество вопросов.

Этот режиссёр, ушедший из жизни в возрасте тридцати семи лет от СПИДа, философ по образованию, почему-то написал о еврейской труппе по дневникам Франца Кафки, практически шизофреника. Мне нравится слог, язык, нарезка бытия, которую он даёт.

И вечный вопрос перед уходом в мир иной: "Почему? Зачем нужно умирать?" Об этом говорит еврейская труппа. Что, во Франции нет своих проблем? Возникает образ гонимости. От вглядывания в текст, от его чтения получал внутреннее наслаждение. И до сих пор что-то открывается, открывается...

Видимо, не совсем важно, дадут конфету или нет, поедем в Москву или останемся дома. Здорово, что отмечают театр в целом, но мне интересно исследование, ведь, если французы у себя играют совсем по-другому, то на русской земле их модель не подходит.

- Вы с Георгием Дмитриевым, получается, своеобразные конкуренты в споре за "Золотую маску"? Локтями не толкаетесь?

- Я вас умоляю! Мы даже в одной гримёрке рядом сидим. Да его и не толкнёшь - он слишком большой...

- Чего вам хочется от "Золотой маски"? Если без лукавства?

- Сам путь за славой более присущ чистым артистам, каковым я себя никогда не считал. Мне больше нравится исследование жизни через театр. Моё наслаждение заключается в том, чтобы выкапывать в пьесе и через пьесу какое-то новое явление в жизни. И, если мне улыбнётся судьба, форматировать её. Тогда это будет внятный разговор.

Конечно, приятно, когда зал начинает дышать с первой секунды, как на последних "Опасных связях". Играть легко, ты паришь на сцене. И всё-таки интереснее само исследование.

Что касается "Золотой маски", то я её не жду и не буду этого делать, чтобы не волноваться. Хочу съездить в Москву и сыграть в радости. И ещё - пройтись по музеям.

- Вы окончили училище и академию в Новосибирске и Барнауле? Отсутствие столичного образования не мешает?

- Нужно понимать: для людей, оканчивавших актёрский вуз в провинции, критерием является Москва. Масса моих друзей туда отправилась. Но там ведь учат тому же самому.

Само собой, когда ты стоишь на половицах МХАТа, это даёт особенное поле. И тем не менее артист всё равно начинает ограняться и что-то приобретать через несколько лет в руках режиссёра, если, конечно, попадает, куда нужно. Как говорится, не имей свой театр, а имей своего режиссёра.

А вот если как дурень начинает болтаться... Таких масса ходит по Москве - по кастингам, работают аниматорами, совсем профессией не занимаются, и через какое-то время могут её потерять.

- Культовая фигура Алтая - Василий Макарович Шукшин, имя которого носит Барнаульский драматический театр. Удалось ли в каком-то спектакле по его произведению сыграть?

- Был спектакль "Сила сердечная, боль заповедная" в постановке Шибаева. Александр Зыков поставил "Я пришёл дать вам волю".

- В Красноярске вас уже ввели в военную драму "Пастух и пастушка"?

- Яша Алленов уехал в Москву, и меня ввели вместо него на роль Мохнакова. Прекрасно знаю режиссёра Алексея Песегова. Материал чудный.

- Хорошо, что вы понемножку врастаете в красноярскую землю, потому что такие актёры нам тоже нужны.

- Надеюсь. Здесь очень хорошая труппа.

Сергей ПАВЛЕНКО.

Наша справка

Александр Викторович ХРЯКОВ. Лауреат премии "Золотая маска". Окончил Новосибирское государственное училище, Алтайскую государственную академию культуры и искусств с присуждением квалификации "Художественный руководитель любительского театра, преподаватель по специальности "Народное художественное творчество". С 2018 года - в труппе Красноярского драматического театра имени А. С. Пушкина, где уже сыграл в спектаклях "Мы, герои", "Опасные связи", "Мэр и Мэри, или Вперёд, Шотландия!", "Пастух и пастушка".