Директор с удивительно доброй улыбкой

Я не видела войны, но тень этого страшного, нечеловеческого чудовища нет-нет да и пролетает над городами и сёлами, над домами, над уснувшим притихшим лесом, над мелководной и полноводной рекой, словно далёкое эхо, доносится до новых поколений в пожелтевших от времени письмах, дневниках, фотографиях и рассказах ветеранов.

Трижды ранен, дважды награждён

Яков Моисеевич Ша родился 2 июля 1923 года в украинском городе Дувно. А вечный покой нашёл в Красноярске - умер 6 октября 1989 года.

Благодаря электронному сайту министерства обороны "Подвиг народа в Великой Отечественной войне" я узнала, что Яков Моисеевич получил три ранения - в 1941, 1942 и 1943 годах.

Трудно представить, что такой удивительно мягкий, добрый, интеллигентный учитель показал себя стойким, мужественным, храбрым воином. Во время одного из боёв он привёл пленных немцев, которых тут же допросил, что дало командованию больше данных о противнике.

За проявленные мужество, инициативу командир полка 3 февраля 1945 года представил Якова Моисеевича Ша к награждению орденом Отечественной войны II степени.

Приказом 346-й стрелковой Дебальцевской Краснознамённой дивизии 51-й армии Первого Прибалтийского фронта от 8 февраля 1945 года от имени Президиума Верховного Совета Союза ССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленными при этом доблесть и мужество он был награждён медалью "За боевые заслуги".

К сожалению, это всё, что удалось узнать об участнике Великой Отечественной войны Якове Моисеевиче Ша - моём учителе. В дополнение к этой информации я расскажу о нём как о директоре и учителе школы N 58, в которой я училась со второго по восьмой класс.

У любого школьника есть любимый предмет. Во время обучения в школе, особенно с пятого класса, одним из любимых моих предметов была история, другим - литература.

После окончания восьмого класса я поступила на музыкальное отделение педагогического училища имени А. М. Горького, а потом уехала из города навсегда. Впереди была учёба в московском вузе.

Больше Якова Моисеевича я никогда не видела. Но память, постоянно возвращала меня к его урокам-путешествиям, к его удивительно доброй улыбке. Я мечтала когда-нибудь снова встретить своего учителя, что так и не удалось. Оставалось желание написать о нём и рассказать другим.

Время словно ускользает, а ты бежишь по жизни, порой не останавливаясь и не замечая его быстрого течения. Прошёл не один десяток лет. Неожиданный звонок из города детства и юности заставил остановиться.

Одноклассница, любимая школьная подруга Людочка Коваленко нашла мой телефон, дозвонилась до меня и помогла найти Надежду Яковлевну Литвинову - дочь Якова Моисеевича. Так появилась в моём домашнем альбоме фотография дорогого, незабываемого учителя истории, директора школы Якова Моисеевича Ша.

Он верил в каждого ученика

До второго класса мы жили на улице Ломоносова, рядом с нашими деревянными домиками находился комбайновый завод. Когда он стал развиваться, жителям старых домов было предложено переехать в другие районы города.

Наша семья и все соседи из дружного двора за высоким забором переехали в новый район - на Покровскую гору, недалеко от часовни Животворящего Креста Господня и Святой Великомученицы Параскевы Пятницы - памятника градостроительного искусства и истории города. В годы моего детства это была окраина города Красноярска.

Школа и в наши дни расположена недалеко от этой знаменитой часовни, которую принято считать символом города, его историческим и духовным местом, где великий художник Василий Иванович Суриков, красноярец по рождению, во время солнечного затмения делал наброски своих будущих картин.

Знаменитый живописец писал о сибиряках: "Мощные люди были. Сильные духом. Размах во всём был широкий!"

Не случайно с Караульной горы он черпал вдохновение на создание своих исторических полотен. С этой горы, как на ладони, виден весь город и его окрестности.

Из окон школы N 58, в которую перешли дети с улицы Ломоносова, открывалась панорама Красноярска, окружённого со всех сторон горами, а в центре разделённого на две части могучим, непокорным Енисеем.

Всё это настраивало на размышления, желание узнать о прошлом города, о его людях, о героях - участниках Великой Отечественной войны. И, конечно, здесь зарождалась мечта о прекрасном будущем, расцветала любовь к Красноярску, восхищение его красотой.

Каждое утро у распахнутой школьной двери наш директор встречал учеников доброй улыбкой. Для каждого находил нужное слово! Казалось, что он не просто учитель, директор, а прежде всего - старший, добрый друг.

Яков Моисеевич любил детей, свой предмет и щедро делился знаниями. Возможно, поэтому история, которую он преподавал, стала любимым предметом для тех, кто у него учился.

На уроках ему удавалась роль рассказчика и собеседника. Двоек дорогой учитель никогда и никому не ставил. Он верил сам и вселял надежду в каждого ученика.

В 60-е годы не было современных технических средств, но его рассказы уносили наше воображение в далёкое прошлое, знакомили с богатырями земли русской, с героями и простыми тружениками заводов, фабрик, сёл и деревень. Яков Моисеевич рассказывал о подвигах простых солдат, о героизме вчерашних школьников, но никогда о себе.

В более поздний период - с 1972 по 1987 год - Заслуженный учитель РСФСР Яков Моисеевич Ша возглавлял школу N 10. Недавно на электронном сайте этой школы я прочитала высказывания её учеников:

"Поражал окружающих своим кругозором, умением рассказывать и убеждать директор школы, историк Яков Моисеевич Ша. Талантливый педагог, интеллектуал, эрудит. Мог провести любой урок - физкультуры, биологии, географии, литературы... Порой складывалось впечатление, что он знает всё".

С военной поры осталось у Якова Моисеевича привычка жить по закону: "Делать максимум из того, что делать в силах".

Директора школы N 10 в городе Красноярске знали многие, ведь он был лектором общества "Знание". На его лекции о международном положении съезжалось полгорода. Он никогда не расставался с книгой. Читал всегда. А значит - учился, чтобы после делиться знаниями с другими. Он сам был образованным и искренне хотел, чтобы образованных было много.

У него была феноменальная память: Яков Моисеевич знал всех учащихся школы. Дети при встрече с ним забывали, что он - директор, видели в нём только человека, который дарит свои знания.

Несостоявшийся поэт

...Пока возводились новые дома, нас поселили в двухэтажном бараке, построенном, по словам местных жителей, японскими военнопленными. Улица так и называлась - Лагерная.

Просторные комнаты в этом деревянном двухэтажном доме с большими светлыми окнами по сравнению с маленьким домиком на улице Ломоносова казались огромными. Двери из каждой комнаты выходили в длинный коридор и на замок никогда не запирались. Да и от кого? Все были свои.

Детям нравилось бегать по деревянной лестнице на второй этаж, здесь же находилась комната нашей семьи. Бабушки по-прежнему хлопотали по хозяйству, родители работали с утра до вечера.

Мы подрастали, после уроков бежали на большую поляну, покрытую летом невысокой травой и полевыми цветами, собирали там шампиньоны. Грибы росли, как на дрожжах. Корзинки, ведёрки, сумки всегда были переполнены.

Зимой поляна покрывалась серебристым покрывалом. От сверкающего на солнце, поскрипывающего под ногами снега слепило глаза.

Здесь был простор, дышалось легко и привольно. Казалось, что ты взлетаешь над городом с дымящими внизу, под горой, трубами домов, укрытыми тонкой морозной дымкой. Ближе к центру, за деревянными постройками, подальше от горы, виднелись кирпичные многоэтажные дома, которые на закате дня раскрашивались в нежный розоватый оттенок, а когда темнело - светились множеством огоньков.

Колючие поцелуи сибирского жгучего ветра не были преградой для крутых виражей по спуску с горы на деревянных лыжах, наспех привязанных верёвкой к валенкам.

Незабываемое чувство полёта над городом не могло не вдохновить на первые неумелые строчки стихов признания в любви городу, поляне и, казалось, всему миру.

Стихи я показала Якову Моисеевичу, а потом - одной подружке.

- Учись у поэтов, больше читай,- посоветовал директор школы.

Подружка же засмеялась, показала на меня пальцем и громко, на весь класс, сказала:

- Вот наш поэт - Цветик!

Не все смеялись, но некоторые так противно хихикали, что навсегда прервали несмелый полёт в стихах. Больше ни с кем в школе я не делилась своим творчеством.

Каждое утро перед началом уроков все классы выстраивали на линейку в спортивном зале, на которой, как правило, сообщали о достижениях школы, отдельных учеников.

Вот и в то утро на школьной линейке Яков Моисеевич рассказывал о достижениях в стране, городе, в нашей школе и в конце зачитал только что полученную из гороно большую, красивую бумагу, в которой было сказано о лучшем сочинении пятиклассницы из нашей школы. Неожиданно я услышала своё имя.

Я думала, что мне показалось, но учительница, весь пятый класс, а потом и все другие классы громко захлопали в ладоши, и кто-то подтолкнул меня вперёд и велел подойти к директору.

От волнения у меня задрожали коленки. Я робко приблизилась к Якову Моисеевичу. Волнение было настолько сильным, что казалось - мои огромные белые банты на голове выдают его.

Яков Моисеевич пожал мне руку и сказал:

- Писатель ты наш!

- Я?

- Вот здесь написано твоё имя, конечно, ты.

На своё место я возвращалась с большой, на атласной бумаге, грамотой с огромными печатями. Лица одноклассников светились улыбкой. Все разделяли мою радость. Только одна девочка не улыбалась. Как только я подошла совсем близко, она отвернулась.

Нет, подумала я, теперь бесполезно называть меня "поэтом Цветиком", у меня много друзей, они здесь, рядом с моим дорогим учителем Яковом Моисеевичем, который так и сказал:

- Ты, главное, учись, и всё получится!

Учительница русского языка обняла меня, прослезилась и поцеловала.

Вот так и продолжаю своё путешествие по жизни - не в стихах, а в прозе. Наверное, детская душевная травма бывает сильнее похвалы. Но теплоту голоса, взгляд и добрую улыбку своего учителя-друга я сохранила в душе навсегда.

Прошёл не один десяток лет. Детство, юность и молодость давно умчались в вечное странствие, оставив в памяти светлый образ учителя Якова Моисеевича Ша.

Он верил в каждого, даже в неумелого и несмелого поэта, но - с даром полёта над своим городом, над целой Вселенной. Поэтому я сохранила свою детскую тетрадь. Это был первый полёт, сравнимый с лёгкостью облаков в золоте лучей детской всеобъемлющей любви к жизни.

Лариса КРАВЧУК,

член Союза писателей России, кандидат педагогических наук.

Москва.

Благодарю дочь Якова Моисеевича Надежду Яковлевну Литвинову, внука Максима и подругу детства - одноклассницу Людочку Коваленко (Людмилу Владимировну Крюкову) за фотографию Якова Моисеевича, которую мне прислали из семейного архива.