Хотел стать лётчиком — профессионально взлетел металлургом

В этом году Красноярскому алюминиевому заводу исполняется 60 лет. У горожан к этому предприятию неоднозначное отношение, но оно, бесспорно, изменило Красноярск, став одним из драйверов его превращения в современный мегаполис. А ещё КрАЗ стал судьбой тысяч людей, в разные годы работавших на нём. Начальнику производственно-диспетчерского отдела Виктору Николаевичу Тихомирову 70 лет, 43 года из них он трудится на этом заводе.

— Через три года будет 50 лет, как я в алюминиевой промышленности. 4 ноября этого года исполнится 47 лет, как тружусь в отрасли. Практически всю жизнь проработал на КрАЗе, разве что на 3 года уезжал в Саяногорск — попросили товарищи помочь с технологией. И в Швеции без малого год на заводе РУСАЛа отработал — тоже длительная командировка связана была с решением технологических вопросов. В общем, если отнять эти четыре года, то на КрАЗе я 43 года, а так в алюминиевой промышленности 47 лет.

— А как пришли в профессию, с чего всё началось?

— В 9—10-м классах я мечтал стать лётчиком. Думал, если не получится, стану металлургом. Ну, а если не металлургом, то поваром. Как раз перед медицинской комиссией простыл, и у меня случился гайморит, так что о небе пришлось забыть. И я поступил в Красноярский институт цветных металлов.

— Не совсем забыли — алюминий-то не зря крылатым металлом называют...

— С алюминием я не сразу подружился. Институт окончил в 1977 году по специальности "инженер-металлург" по производству благородных металлов. Ещё обучаясь в вузе, женился, и к моменту получения диплома моя избранница только на втором курсе училась. Поэтому я не поехал в Норильск, хотя изначально хотел попасть туда на медный или никелевый завод.

Был вариант устроиться на 121-й завод (сейчас — Красноярский завод цветных металлов имени Владимира Гулидова.— Прим. ред.), но там же драгметаллы, и каждый раз жесточайший досмотр на входе/выходе... Так или иначе, 4 ноября 1977 года пришёл Витя Тихомиров на Красноярский алюминиевый завод, про который тогда в городе не самая добрая слава шла. Производственная дисциплина, да и сама технология, мягко говоря, "оставляли желать лучшего".

Плюс к тому был дикий перекос в заработных платах рабочих и инженерно-технических работников: электролизник получал раза в два больше мастера, под началом которого он трудился, при том, что оба работали в одном цехе.

Поэтому и я с дипломом вуза пошёл в электролизники. А потом директором на Красноярский алюминиевый завод пришёл Иван Георгиевич Турушев и запретил всем специалистам с дипломами вузов и техникумов переходить на рабочие профессии — электролизников, анодчиков и другие. Так, после трёх месяцев работы электролизником я стал мастером смены, в которой работали 12 человек.

— При таком дисбалансе в оплате труда как можно было руководить коллективом, когда подчинённый получал в два раза больше начальника?

— А ещё — возраст. Нам — пацанам, которым по 23 года, подчинили взрослых мужиков, которые уже много лет в профессии. А ещё — специфический контингент части работников в виде каких-то полубандюганов и алкоголиков... Всякое случалось.

В министерстве, видимо, понимали, что ситуация на заводе ненормальная, а ведь он производит стратегический металл. В Красноярск приехал разбираться замминистра цветной металлургии СССР. И Ивана Георгиевича Турушева в результате не случайно к нам прислали. Он — один из лучших директоров наших, который поднял завод на достойный уровень. При нём пересмотрели соотношение заработной платы, поменяли размеры премий, в целом увеличили зарплаты.

Всерьёз занялись обеспечением сотрудников жильём. Построили две многоэтажки на улице Ферганской и дали в них квартиры молодым специалистам КрАЗа с высшим образованием. Они хоть и небольшие были — однокомнатные и "полуторки", но вы представляете, каково было тогда после общежития без каких-либо жилищных перспектив переехать в собственную квартиру?!

В общем, если в год моего появления на заводе пришли всего три выпускника КИЦМа (включая меня), то сразу после всех этих реформ на КрАЗ пришли 25 молодых специалистов с высшим образованием!

— А ваша личная трудовая биография в это время как развивалась?

— После мастера смены с 1979 года я работал мастером анодного хозяйства, а с 1982-го года — старшим мастером 4-го корпуса. Штатная численность коллектива была 108 человек, в том числе пять мастеров смен, один мастер анодного хозяйства и четыре бригадира. В 1988 году мы перешли на новую организацию труда — серийное управление, и меня поставили старшим мастером серии, которая организационно объединяла уже два корпуса электролиза — 3-й и 4-й.

В 1992 году меня назначили заместителем начальника цеха по производству. Я поясню, что тогда представлял собой цех на КрАЗе. Это 8 корпусов со своим литейным производством и технической службой, своими экономистами и кадровиками. Один такой "цех" на КрАЗе выпускал алюминия больше, чем весь Волгоградский или Иркутский алюминиевые заводы!

В 1992—1993 годах на заводе началась масштабная модернизация двух корпусов, которую вели в сотрудничестве с американской фирмой Kaiser.

Примечание редакции: Kaiser Aluminium создал в США в 1946 году бизнесмен Генри Дж. Кайзер (во Второй мировой войне стал известен как строитель громадной серии судов типа Liberty, а в конце 40-х основал автомобильную компанию также своего имени, которая в 50-х годах даже бросила вызов американской "большой тройке" (GM, Ford и Chrysler)). Сейчас Kaiser Aluminium — один из ведущих представителей отрасли.

— Насколько серьёзной была та модернизация?

— Мы существенно меняли технологию и технологические параметры электролизёров. У нас осталась технология Содерберга, но мы переходили на сухие аноды, что в разы снижало выбросы канцерогенов в атмосферу. Специалисты Kaiser работали на КрАЗе до 1995 года, но работы по модернизации продолжались ещё несколько лет. Они не только новые параметры нам предложили, но и сухую газоочистку, о которой мы раньше и не слышали. Именно тогда в корпусах электролиза началась и компьютеризация производства.

В ходе той модернизации меняли не только оборудование и технологию, многое надо было поменять и в сознании работников завода. Помогало то, что мы, начальники трёх цехов, ещё были молодыми, амбициозными, да и соревновательный элемент присутствовал.

Повозили нас "кайзеровцы" по "зарубежам", показали, как там организовано алюминиевое производство. У нас тогда выход по току был 80—82 процента, а они нам говорили: "После модернизации вы будете давать 85—88 процентов". Честно говоря, мы в это не верили.

Примечание редакции: выход по току в электролизе — это степень отклонения массы фактически прореагировавшего на электроде вещества от теоретически рассчитанной по закону Фарадея. Что-то вроде КПД электролизёра.

В США наша делегация (в неё также попал и мой младший брат, на тот момент — заместитель начальника 3-го цеха КрАЗа, сейчас работает на Братском алюминиевом заводе) посетила завод Columbia Falls. Почему выбрали его? Он находится на той же параллели, что и Красноярск, там такой же климат. Показали нам: "Вот вы не верите, что в Красноярске 85 процентов добьётесь, а они здесь спокойно 88 процентов выдают".

Мы походили, посмотрели — действительно, ничего сложного, просто надо изменить у себя сознание, что ты можешь этого достичь, и пошагово добиваться результата. И добились даже превышения целевых показателей.

В период модернизации я только в США ездил 6 раз, в Нидерландах и в Германии побывал на заводах, где производили спецтехнику, в том числе для нашего КрАЗа, в Норвегии несколько раз был на научно-практических конференциях металлургов-алюминщиков со всего мира. Пришлось английский язык освоить — до чтения Шекспира в оригинале мне, конечно, далеко, но с английским специальным техническим или обиходным бытовым у меня проблем нет. По сути, мы тогда были первопроходцами в модернизации алюминиевого производства в России.

— Принято считать, что в 90-х экономика и производство в России сильно "просели", а у вас на КрАЗе наоборот шло бурное обновление. Вообще пресловутые "лихие 90-е" как-то отразились на работниках завода и самом заводе, на их благосостоянии?

— Совершенно нет. К тому моменту КрАЗ уже был частным предприятием. В 1996 году совет директоров мне предложил стать начальником 2-го цеха. Я согласился.

В том же 1996-м по окончании модернизации завода мне присвоили звание "Заслуженный металлург России", это государственная награда. Через 3 года повысили до начальника управления производства алюминия, то есть всё электролизное производство оказалось под моим началом. А ещё — производство анодной массы, только литейку мне не отдали.

В 2000 году КрАЗ вошёл в состав компании РУСАЛ. В 2002 году меня вызвал генеральный директор Виктор Гейнце и предложил поехать в длительную командировку на Саянский алюминиевый завод — помочь отладить технологические процессы и организацию труда. Там почти три с половиной года я проработал сначала заместителем управляющего директора по производству, а потом директором по электролизу. В 2005 году был удостоен медали ордена "За заслуги перед Отечеством" II степени.

После этого мне в РУСАЛе предложили выбор: пойти директором на строившийся Богучанский алюминиевый завод или отправиться в Швецию — отлаживать там производство на заводе KUBAL (Kubikenborg Aluminium AB). Я выбрал Швецию. Мне дали четырёх лучших бригадиров КрАЗа и четырёх лучших бригадиров НкАЗа (Новокузнецк).

Проработали бригадиры три месяца, показали шведам мастер-класс! У них выход по току был до того около 87 процентов, а когда директор-американец вернулся из отпуска и увидел, что мы довели выход по току до 92 процентов, он просто обомлел: "Виктор, у вас что тут без меня — цунами, что ли, прошёл?.."

Вот иногда говорят, что наши люди не умеют и не хотят работать... Я так скажу: у нас хорошо работают, толково работают и умеют работать! Нам бы только технологию вовремя и оборудование хорошее.

— Когда вы рассказываете про командировки на другие предприятия РУСАЛа и рабочее взаимодействие с их специалистами, складывается ощущение, что это какой-то свой "алюминиевый мир", где многие друг друга знают и не только параллельно или вместе работают, но и просто человеческие отношения выстраивают...

— У нас в отрасли и ранее были хорошие взаимоотношения: к нам коллеги приезжали за опытом, мы к ним ездили... А в РУСАЛе мы теперь все вместе, как большая семья.

— Но вы всё время возвращались на КрАЗ, хотя поработали на других предприятиях и даже за рубежом. Вам предлагали должность в Москве, а вы вернулись в Красноярск. Почему?

— Полюбил этот город. У меня здесь всё: друзья, родные, дети... Сын Максим тоже металлург, работает здесь в Инженерно-технологическом центре РУСАЛа, курирует технологию обожжённых анодов. Дочка Настя — тоже здесь, разрабатывает программное обеспечение для литейного производства. Супруга Ольга Михайловна работала в институте "СибцветметНИИпроект". Они внедряли новые технологии на Норильском комбинате, на "Красцветмете", на заводах в Армении и в Узбекистане.

— Вам 70 лет, но вы до сих пор в строю. На покой не тянет?

— Я уже 20 лет как работающий пенсионер. Наверное, если бы я был рыбак или охотник, ранняя пенсия с учётом стажа металлурга была бы в радость. Но я ни тот, ни другой — мне живность убивать жалко. А без дела, без людей я не могу. Меня в COVID перевели на "удалёнку" как работника старше 60 лет, так я дома чуть не взвыл. Вроде сижу за компьютером, работаю, но без людей такая скукота!

Так что буду работать, пока на выход не попросят. А попросят — не обижусь, понимаю, что мне 70 лет.

У меня с КрАЗом вообще какая-то мистическая связь. В 1965 году, я учился в 5-м классе, и моя старшая сестра взяла меня на лето в открывавшийся пионерлагерь под Маганском, где проходила практику, будучи студенткой пединститута. Перед приёмом первого сезона я помогал матрасы таскать, кровати расставлять — в общем, пришлось здорово поработать... И на церемонии открытия я вдруг услышал: "Право поднять флаг первой смены предоставляется пионеру Виктору Тихомирову!"

Я так растерялся, что даже не сразу сообразил, что надо делать, но всё-таки справился. А знаете, что это был за лагерь? "Сокол" — пионерлагерь КрАЗа.