За мечтами, за туманом и за запахом тайги

Путешествия В. В. Коневского на Нижнюю Тунгуску и острова Карского моря

Хочу рассказать об авторе и обстоятельствах создания арктического дневника, хранящегося в фондах Енисейского музея.

Владимир Вячеславович Коневский (Каневский), сосланный из Нижнего Новгорода в Енисейск по делу дружины скаутов "Арго", с 1929 по 1934 год работал добровольным помощником Енисейского краеведческого музея. Он принял участие в научных экспедициях на Большой Пит (1929), Нижнюю Тунгуску (1932) и острова Карского моря (1933 год).

В письме к Е. П. Пешковой от 2 марта 1933 года А. А. Коневская, обеспокоенная длительным отсутствием известий от сына, сообщала: "В июне 1932 он из Енисейска уехал в Северную экспедицию Комсеверпути с профессором Толмачёвым. В октябре этого же года экспедиция вернулась, и он из Енисейска прислал мне телеграмму, где писал, что вернулся в Енисейск".

Нижне-Тунгусская и Хатангская экспедиции 1932 года были организованы Полярной комиссией Академии наук совместно с Советом по изучению производительных сил СССР при участии Комитета Северного морского пути и Комитета по проведению 2-го Международного полярного года. Общее руководство работами осуществлял А. И. Толмачёв. Нижне-Тунгусский отряд возглавил биолог А. М. Рубин, начальником Хатангского отряда был зоолог А. Н. Смесов.

При поддержке "Комсеверпути" экспедиция под руководством А. М. Рубина приняла на себя исследования почв и флоры в районе Нижней Тунгуски. Сведения о почвах, дикорастущей флоре, луговых запасах были необходимы для разрешения вопроса совхозного строительства на Нижней Тунгуске в целях удовлетворения нужд местных промышленных предприятий.

Наряду с группой Рубина в 1932 году Горный директорат "Комсеверпути" направил на Нижнюю и Подкаменную Тунгуски 7 изыскательских партий, из них 3 поисковых и 4 геолого-разведочных.

В ходе изучения материалов Нижне-Тунгусской экспедиции 1932 года обнаружено краткое упоминание В. В. Коневского. В записи о стоянке отряда в устье реки Верхняя Чалбышева 28-31 июля начальник Нижне-Тунгусского отряда экспедиции А. М. Рубин отметил:

"Вечером к месту нашей стоянки подошёл катер "Горняк", причём наш спутник по переезду на теплоходе "Комсеверпуть" т. Каневский привёз для нас с Ногинского рудника по моей просьбе сахару, масла, сушек и мяса, что было очень кстати. За горючим для дальнейшего движения илимок геологических партий Комсеверпути к месту работ, ожидающих катера на фактории Чискова, ему пришлось ехать в Туруханск, а по пути он захватил для нас газеты и письма".

Процитированный текст подтверждает сообщение А. А. Коневской о том, что в июне 1932 года добровольный помощник музея выехал из Енисейска на теплоходе "Комсеверпуть" вместе с членами экспедиции А. И. Толмачёва.

В письме А. А. Коневская упоминает также Северную экспедицию "Комсеверпути". Действительно, В. В. Коневский, не являясь членом экспедиции Толмачёва, работал с двумя геологическими партиями Горного директората "Комсеверпути", которые вели исследования на Нижней Тунгуске одновременно с группой Полярной комиссии АН СССР. В октябре 1932 года он вернулся в Енисейск.

В период навигации 1933 года В. В. Коневский принял участие в работе Карского отряда экспедиции Сибирского гидрографического управления Северного морского пути под руководством В. И. Воробьёва. Отряд обслуживали гидрографические суда "Циркуль" и "Фарватер", а также самолёты полярных лётчиков А. Д. Алексеева и К. Г. Неронена.

"Циркуль" и "Фарватер" с караваном лихтеров отправились в поход из Енисейска 5 июля. Поздняя весна сильно задержала начало работ отряда, и "Циркуль" на своём пути от устья Енисея к острову Диксон встретил 20 июля кромку сплошного невзломанного льда, идущую от мыса Лескина поперёк Енисейского залива к северному входному мысу бухты Омулёвой.

Только в августе состояние льдов позволило судам отряда подойти к острову Диксон. В дальнейшем "Циркуль" посетил с целью выполнения гидрографических работ и постройки знаков шхеры Минина, острова Каменные, Свердрупа, Вилькицкого, Белый, Неупокоева, Вардропер, Зверобой, Плавниковые и Скотт-Гансена.

"Фарватер" посетил мыс Двух Медведей, остров Расторгуева и Пясинский залив. "Циркуль" вернулся в Усть-Енисейский порт 30 сентября, а 4 октября прибыл в Гольчиху "Фарватер".

В фондах Енисейского музея хранится тетрадь с очерками В. В. Коневского "Дневник пути: река Енисей, остров Диксон, Карское море. Записи топографа, 1933 год". Между страниц её вложена квитанция заказного письма, отправленного 18 ноября 1933 года из Енисейска в Горький А. А. Коневской.

Первая часть дневника содержит описания плавания по Енисею. Далее Коневский рассказывает о стоянке судов в Енисейском заливе, делится впечатлениями о Диксоне, сообщает о работах экспедиции в Карском море. Нижегородский "аргонавт" упоминает руководителя экспедиции В. И. Воробьёва, капитана "Циркуля" Ф. П. Демидова, капитана В. К. Дубровина, топографов и других участников поездки, пишет о русских селениях и становищах коренных народов Севера. Особое внимание уделяет природе.

"Путь до Диксона навсегда останется у меня в памяти,- отмечает В. В. Коневский.- Голубой простор неба незаметно сливался с зеленовато-голубым морем. Кругом льдины. И вот это-то сочетание белого, голубого и зелёного создавало изумительные контрасты. Белые искрящиеся льдины сверкают на закате. Это поразительно красиво. Но кое-кому не до любований. На мостике две фигуры - Демидов и Воробьёв. Они внимательно смотрят в бинокли. "Циркуль" идёт осторожно, ощупывая каждый шаг, обходя льдины и выискивая путь".

В записях Коневский использует устойчивый приём сопоставления зрительных впечатлений со звуковыми и символическими подтекстами, ассоциирующимися с романтизмом и фольклором.

Например, в 1929 году туман на реке Большой Пит воспринимался Коневским как символ "таёжных тайн" и "сказочности":

"Стало вечереть. Сумрачные утёсы смотрят в потемневшие волны Пита. С гор сполз белый призрачный клубящийся туман. Он медленно плыл, клубился. Цеплялся за вершины кедров, лиственниц, пихт, косматых елей. Вот где-то там в трущобе среди зубцов, утёсов и скал загукал филин. Гукает, ухает, точно заклинания бормочет или таёжную тайну рассказывает. А когда луна пронзила колеблющиеся волны тумана, дымчатые лёгкие тучи, тени леса, утёсы и скалы, стало совсем таинственно, сказочно кругом".

В дневнике 1933 года туман Северного Ледовитого океана - "пелены смерти":

"К вечеру выглянуло солнце, холодное солнце этих широт. На барже кричат петухи, их крик необычен среди этой обстановки, странен и как-то приятен, слушаешь его с удовольствием. Так же странен и не вяжется с обстановкой плач детей. Вода голубеет, льдин больше и больше. Вдали на горизонте они плывут как корабли. К ночи туман. Белые нити сплетаются, свёртываются, растут. Вот и нет ни острова, ни баржи, ни лихтеров, ни бухты. Одна белая, молочная, светлая муть. Так закрыт белой ровной занавескою покой далёких прибоев. Льды и меланхоличный перезвон судовых колоколов. Холодом пронизывающая сырость. Вот он, туман севера. Вот они, пелены смерти".

"Идёт снег, холодно. Ветер давно уже не порывистый, а постоянный ровный и сильный дует с севера. Необычной была жизнь у пустынного берега тундры, вернее, у полукилометровой ледяной кромки, отделяющей от основного берега. Ходили по тундре, охотились. Партия строителей строила знак. Люди муравьями копошились на снегу. На лихтерах завывали собаки и мычали коровы. Все вместе - и пароходы, и коровы, собаки, люди и лихтеры ждали, упорно ждали продвижения вперёд, ждали и нервничали каждый по-своему. Один лёд был невозмутим. Он спокойно сжимал нас своими цепкими белыми челюстями и непоколебимо преграждал нам дорогу вперёд".

Сравнивая жизнь в лесах Эвенкии с суровым бытом в арктических тундрах, Коневский отмечает:

"У тунгусов как-то больше бодрости, на лицах больше улыбок. И костры не дымят тлеющим пламенем плавника, а горят, потрескивая смолистым запахом кедровых и лиственных ветвей".

Но даже в "царстве холода и смерти" жизнеутверждающе звучат детские голоса:

"Что удивительнее всего - это чистые детские голоса, звенящие колокольчиками в свежем воздухе. Да, дети здесь есть, дети - это настоящая победа человека над Севером. Дети здесь рождаются даже, зимуют великолепно, жизнь Диксона на полном ходу. Держись, старина Север, держись - воля и энергия человека сломят тебя".

Общие для ряда русских скаутов особенности восприятия и описания мира обозначены Е. С. Ефимовой-Залекер:

"Хорошо помню свои детские впечатления от семейных рассказов о лагерной жизни Сергея Владимировича Шибанова (сам он, "Молчаливый Лось", как называли его в скаутском отряде, оставил письменные воспоминания, но предавался устным воспоминаниям чрезвычайно редко): мы слушали их с восхищением и завистью и представляли себе Соловки и Сибирь как романтический мир, где жили сильные мужественные люди вроде героев Джека Лондона. Он, стоя по пояс в воде, сплавлял лес... Сломав переносицу, он стал ещё больше похож на индейца... Он так интересно жил, что пропустил срок своего освобождения... О тех, по чьей воле наши близкие оказались в этих сказочных краях, вообще не могло быть никакой речи".

Геологические и этнографические коллекции, собранные в экспедициях на Нижнюю Тунгуску и острова Карского моря, В. В. Коневский передал в Енисейский краеведческий музей. Отчёт о состоянии и деятельности музея за 1934 год информирует:

"В апреле 1934 года прекратил работу в музее добровольный сотрудник В. В. Коневский". В справке учётно-статистического отдела полномочного представительства ОГПУ по Восточно-Сибирскому краю от 27 июня 1934 года говорится: "Коневский Владимир Вячеславович из ссылки освобождён 6 июня 1934 года, пока остался в Енисейске".

Дальнейшая судьба В. В. Коневского неизвестна.

Автор выражает благодарность О. И. Федотову и Е. С. Ефимовой-Залекер за консультацию.