ПИСЬМА ИЗ ПРОВИНЦИИ
КОМЕНДАНТ БЕРТА
новелла
Томск конца шестидесятых. Третий курс Томского геологоразведочного техникума. В те годы в деревнях сибирских, людных и сытых, взрастало и взрослело наше поколение. По окончании школ, деревенские ребята съезжались в города, легко поступали в ВУЗы, осваивали общежитскую жизнь. «Проходили» летние практики в геологических экспедициях. На зиму нас собиралось в одной комнате общежития пять подростков, все самостоятельные, знающие о жизни достаточно, чтобы выжить без родительской опёки. Будущие буровые мастера, техники-геофизики. Мы все учились понемногу. Помногу мы тратили время на добывание себе пищи. Разгружали вагоны с яблоками на овощебазе, работали в ночную смены на Кондитерской фабрике, которая была за дорогой под горкой улицы. Питались мы деревенскими харчами, сало, стерлядь из Парабели - на севере Томской области, откуда приехал учиться в Томск Толик Кабанов. В Канске меня мама снабдила на учёбу, салом соленым. Печь «ландорики» и блины научился, работая летом в геологических экспедициях. На втором курсе, до Нового года - нашу "великолепную пятёрку", комендант общежития выперла из общаги за наш шумный и не совсем трезвый "образ дипломников" в жизни общаги. Недалеко от нашего студенческого ковчега - в продуктовом магазине, постоянно продавалось из бочек «марочное» вино "Айгешат". Вкусное, густое, как сироп. Мы разводили винцо «Айгешат» водицей и получалось «столовое вино». Вечера не проходило, но кто-то из нашей компании "дипломников" бегал с трехлитровым чайником за марочным вином. Взрослые мы были. Так себя видели на третьем курсе, будучи семнадцати лет от роду. Вихрастые, крепкие мужички - деревенские хлопцы, умевшие и сено косить, и огород пахать плугом, понукая коня, направляя его в борозду. Комендантом мужского общежития была пожилая "бендарша Берта", хриплый прокуренный голос, седые кудряшки, линзы очков круглые, постоянно в уголке губ папироса «Беломор». В молодые годы работала Берта "вертухаем" в женских лагерях. Тогда шла война. Зоя Космодемьянская погибла с товарищами за Родину, будучи разведчицей в тылу врага, за линией фронта. А кто-то «охранял» на вышках лагеря заключенных. Наша «Берта» служила не простым «стрелком», «начальником женского отряда заключённых», имела офицерское звание. В общаге мы все трусились лепестками на ветру, если Берта гремела подковами фетровых бурок по деревянному полу коридора, делала обход, требовала порядок и чистоту полов в комнатах. Носила Берта белые фетровые бурки, которые шили в Пекине для начальства в СССР. Строгая была Берта комендант. Рожденные в вольной таёжной глуши, мы не понимали тогда, что "пить вино - нельзя". Работать до седьмого пота в колхозе - можно. А пить вино молодым - нельзя. Водку молодежь в те годы не признавала. Родители нас на праздники не окорачивали, когда вместе с взрослыми мы гуляли за одним столом, пили бражку, роились мошкой вечером в деревенском клубе, катали наравне с взрослыми мужиками брёвна на колхозной пилораме. Не помню я пьяных - нас, подростков, в нашем общежитии геологов. Терпение коменданта « Берты» быстро выветрилось в отношении к нашим вечерним застольям, и она шуганула нас из общаги. В Томске училось триста тысяч студентов. Город студентов! Многочисленные Институты, Университет, Техникумы и Училища - на любой вкус выбирай ВУЗ и получай профессию. Часто иногородние студенты жили на квартирах. Нашли и мы квартиру за рекой Ушайкой. Неподалёку от нашего общежития, за мостиком "Резиновый заводик", заводская столовая кормила за сущие копейки и нас, студентов. Зимовали мы в хозяйском частном доме с подклетью, печь топилась нами углем, подклеть – под домом, печь выводилась кирпичной трубой на крышу - через верхние комнаты, и обогревала хозяйские хоромы. Домов с подклетью в старинном и деревянном Томске шестидесятых годов много было в хорошем состоянии. Кроме столовой, вечерком питались у себя в кротовине подклети. Сало - есть. Мука имеется в запасе. Даже куриные яйца мама мне выслала почтовой посылкой на новый адрес из Канска, быстро посылка дошла, яйца куриные пересыпаны были опилками, все целёхонькие и не протухшие. И стали мы до весны питаться блинами. Весной я улетел на практику в Магадан. В Томск я уже не вернулся. Техникум закончил «заочно». Осёдло жил семьёй на Индигирке четверть века. Но вышли из «ада - демоны». И всесоюзное человеческое счастье сожгли эти «демоны»! Сожгли обманом - в гиене огненной человеческих страстей: жадности, подлости, обмана. Всё поменялось в стране всеобщего счастья. Неизменными остались лишь в России блины на Масленицу.
Валерий Шелегов,
член Союза писателей России (СССР)
г. Канск
4 ноября 2024 г.