Валерий Николаевич Шелегов – прозаик, поэт, публицист. Выпускник  Литературного  института  имени  А. М. Горького. Член Союза писателей СССР.
Родился 13 декабря 1953 года  в  городе  Канске. В 1969 году поступил в Томский геологоразведочный  техникум. В 1972 году уехал работать в Магадан. На Крайнем Севере  прошла  вся  жизнь. В 1996 году  вернулся  на  родину  в  Канск.
Первый   рассказ «Санька – добрая  душа» был  опубликован  в 1984 году  в  журнале   «Дальний  Восток». Автор книг: «Ленские  подснежники», «Зелёный  иней», «Пока  горит  костёр   Звезды  небесной», «На  Индигирке», «Оймяконский  Меридиан». Книга прозы «Луна  в  Водолее»  в  2008  году отмечена Союзом писателей России национальной премией «Имперская культура» имени Э. Володина.
Живёт и работает  в  городе Канске Красноярского края.


САНЬКА  - ДОБРАЯ ДУША
рассказ
 - Прибыли, - бухнул Санька с ходу. – Кое-как нашёл ваше заведение, - принялся он объяснять медсестре. – Аэропорт забит людьми – присесть с детьми негде. А у меня их двое. Вот, - показал он спящую на руках девочку. – И там…Доча, зайди сюда.
На зов Санька в медпункт зашла девочка лет шести и присела на больничную кушетку рядом с мальчиком такого же возраста. Малыш, видимо, сидел давно в медпункте аэропорта и заморенно клевал носом. - Дайте нам справку в комнату матери и ребёнка. Иначе нас туда не берут, - посетовал Санька, мельком скользнув по малышу. – А самолёт наш только завтра утром…
До прихода Саньки дежурная медсестра тихо переговаривалась у окна с милиционером. Выслушав просьбу Саньки, попросила: - Минутку, гражданин, помолчите, раз уж ворвались без вызова. Закончу с товарищем, тогда уж и с вами решать будем. Присядьте.
Санька покорно присел на кушетку, подладил на руках спящую полутора годовалую дочку. - Что же делать с мальчиком? – медсестра посматривала с досадой на малыша, ждала решения милиционера. – Отец мальчика снят с рейса, нуждается в лечении. Куда ребёнка пристроить? Мать телеграммой вызывать? Из Магадана скоро не прилетишь. - Простите, - вмешался Санька в разговор. – Я тоже из Магадана. И если нужна помощь?.. - Даа? А куда вы летите? – с интересом уставились и милиционер, и медсестра. - Да здесь, в крае. Дня через два – назад, в Магадан. Детей к родителям везу. - А вы не пьёте? – вдруг стала подозрительной медсестра.
Санька покраснел от неожиданности. Он действительно не употреблял горькой. А покраснел потому, что испугался: не поверят. - Да нет, вроде, - тихо, но твердо сказал он. - Все вы не пьете,… Отец малыша тоже утверждает, что не пьющий, а от самого перегаром на версту разит. Эпилептик на почве пьянства. Пришлось снять с рейса и госпитализировать. Вы что – на северах все так много пьёте? Беда с вами, с северянами. Как приходит рейс, так кто-нибудь да попадает к нам. То эпилепсия, то белая горячка… Ваши документы…
Милиционер внимательно изучил паспорт, передал документ медсестре.
Медсестра отложила паспорт под настольную лампу, обратилась к мальчику на кушетке. - Коля, дай дяде место. А вы положите девочку, не держите на руках. - Документы у гражданина в порядке, пойду к отцу мальчишки. Может, согласится отправить его к матери назад в Магадан, - объявил милиционер.
Санька устроил спящую дочку на кушетке, присел перед мальчишкой. - Полетишь со мной к маме?.. - тронул почти спящего мальчика за подбородок.
В первую секунду, после того как мальчишка поднял грязное от засохших слез личико, Санька готов был поклясться, что ему померещилось, что он заснул на ходу и все, что происходит в медпункте – это сон. Но ошибки нет: да, несомненно, это он, Колька. Те же Тонькины глаза, та же виноватая улыбка… Нехорошо стало на душе у Саньки. Но Колька помнить его не мог. - Тебя… Коля звать? А фамилия у тебя, какая? – тихо спросил Санька. - Коля.…Знал мальчишка и свою - его, Санькину фамилию. Ошибки нет: это Тонькин и его… Санькин сын.

2.
Человек, с которым следовал мальчишка, содержался милицией в глухой комнате в конце коридора медпункта. Санька узнал его. Хоть и прошло три года. И виделись-то они один раз в жизни.
Женился Санька Смолокуров рано. Сразу же после армии. Взял Тоньку с ребёнком. С грудным. Никто не знал, почему он так поступил. Все были против такой женитьбы. Но у него любовь. С первого взгляда. Не попрешь.…Расписались. А чтобы убраться подальше от злых языков и нарекания родителей, через полгода решили они с Тоней податься на Север. Он шофер, работу всегда найдёт. Она посидит год-другой с Колькой, а там и её куда-нибудь пристроит. Тоня согласилась.
Ехал Санька с Тоней не на пустое место. Друг у него армейский жил на Севере. На золотом прииске. К нему и ехал.
Первое время друг помог. Жили у него на квартире. Работать устроился. Потом дали Саньке домик с печным отоплением. И началась жизнь. Хорошая жизнь. Курсы «белазистов» закончил, золотые пески на полигонах возил, уголь с разреза.
Маленького Кольку, которому пошёл второй год, устроили в ясли. Тоня устроилась работать на автозаправку.
И доволен был Санька жизнью. Собой. Сынишкой. Тоней.
Приедет из рейса ночью, стук-стук тихонько в дверь, а дверь – раз и распахнулась. Будто чувствовала Тоня. Когда он появится, ждала.
Он за столом, а она – напротив. Сидит, улыбается. «Хорошо живем?» - спросит он. «Хорошо, - довольна Тоня. - Только вот дома ты мало бываешь». «Погоди, Тоня, я для тебя…» Но что он может ещё сделать для неё, Санька не мог сказать. Любил.…И всё шло хорошо. Так на Севере прожили год. А потом началось.
Часто теперь по ночам Санька громко стучал дверь, ждал, пока Тоня встанет и откроет. Бывало, и спать ложился голодным.
 - Денег что ли нет? - ворчал сдержанно на жену Санька. – Зарабатываю десятки тысяч, а в холодильнике хоть шаром покати.
 - Заныл. Заныл, - кривилась раздражённо Тоня. – Я тоже работаю. Мог бы и в столовую на трассе зайти. А у меня времени у плиты стоять нет. За Колькой стало некогда присмотреть.
 -Деньги есть, холодильник затаврить нетрудно, - упрямо гнул свою линию Санька. - Откуда им быть? - изумила известием Тонька. – Я, голая должна ходить?

Санька молчал. На Севере бабы избалованные, меха им подавай. И Тонька туда же, думал он про жену. Да и красивая Тонька, в дерюжку не оденешь – раз живём. Сам же он мечтал скопить денег на добрый дом в Сибири. Засыпал. Проходила обида. На Тоньку ведь обижался, не на кого-нибудь.
А утром опять гараж, опять баранка и долгая, как жизнь, присыпанная угольной крошкой дорога. Не обидчивый он. Тонька ведь обижала. Да и обижала ли?
Однажды на угольный разрез он съездил быстро. Удачно попал: не было очереди на погрузке, без волокиты оформил и «товарно-транспортную». И в четыре утра уже притормозил машину в конце проулка. Это чтобы соседей не беспокоить.
Идет домой, снежок под ногами хрустит, плечи ломит от усталости, а жизни рад. Тонька не ждёт, – спит тетеря. Обещал только к обеду.
Постучал он тихонько в дверь. Подождал. Опять постучал, – не слышит. Громче бухнул. Тишина. Прошёл к окну на кухне, позвенел монетой по стеклу. Тихо и темно в доме.
И ёкнуло сердце. Кинулся Санька к двери, да и рванул в сердцах за ручку. Не выдержал крючок, слетел с петли.
Щелкнул Санька выключателем, а в его доме мужик одевается. Руки тряские, нога в штанину брюк не попадает. А Тонька, паскуда, груди бесстыдно развалила - простынка по пояс – лежит и курит. Глубоко так затягивается.
Ошалел от такой картины Санька. Ничего понять не может.
-Что же ты делаешь, тварь, а?! Ты бы хоть сына пожалела…
Тонька продолжала курить.
-Что же ты наделала… - шагнул Санька к Тоньке.
-Земляк, поосторожнее, - подал голос мужик.
Санька резко крутанулся к нему.
- А ты дуй отсюда, пока чем-нибудь тяжёлым не заработал. И эту тварь прихватывай…
Тонька отпрянула к стенке, прикрылась до подбородка простынкой.
- Вставай, собирайся и уходи с ним. Слышишь?!
- А сын?..
Маленький Колька спал рядом в кроватке. Печка натоплена, в доме тепло, парнишка раскрылся, раскинул ручонки и сладко посапывал. Сын всегда встречал Саньку радостной суетой. Шел навстречу, тянулся на руки.
- Сын… Хорошо, досыпай ночь. Я в кабине переночую. Но чтобы утром и духу твоёго здесь не было!
Утром Санька не пошёл домой. Разгрузился и опять погнал на угольный разрез. Еще сутки мотался, выбивал из души тоску, ярость, злобу… Прежде чем идти домой: он… готов был её простить, ради Кольки…
А дома ждала его пустая до звона квартира. Даже занавески с окон и те поснимала Тонька. Детская кроватка щерилась на Саньку голой сеткой, в шкафу-самоделке белели три его рубашки: увезла со своим хахалем и Санькины меховые вещи.
И плюнул Санька. Плевать. Он не запьёт. Не такой. Пусть не думает и не ждёт Тонька. Но только нужно уехать. Иначе при встрече с ним, Санька за себя не отвечает…
3
Приехал Санька в Магадан ранней весною. Устроился работать в автобусный парк. И опять пошла жизнь. Про Тоньку как-то и забывать стал со временем.…Выгорело всё в душе. Будто и не было её в его жизни. А вот сегодня, в этом аэропорту, вспомнил, увидел жизнь свою прошлую, как вчера. А этот рыжий, не бритый с запойными кругами человек – тот ночной Тонькин гость.
Милиционер объяснил расклад с мальчишкой.
- Вашего сына этот мужчина заберёт и доставит в Магадан к матери.
- Сына?.. Я здоров. Выпустите меня. Я в отпуск лечу.…Да, пусть забирает…

К родителям Санька прилетел с тремя детьми. Кольку узнать - мать не могла: грудным был, когда с Тонькой уехали на Север.
- Ну и дурачок же ты у меня, - стала бранить Саньку мать. – Своих тебе мало. А ну как заболеет в дороге. Горя потом не оберешься, с чужим дитём, случись, что…Добрая ты душа, сынок у меня…
Хорошая у Саньки мать. Когда сходились с Тонькой, ворчать ворчала, но вечеринку честь по чести справили. Только не полюбилась Тоня матери.
Тонька была приезжей. В магазине работала. Многое про продавщицу трепали, про дела её «хорошие»… Только Санька не знал. Служил. Приехал. Увидел. Женился. И вот…
Галина – жена его теперешняя, женщина серьезная. А главное – надежная. Для Саньки честность – главное в человеке. Не легко ему далась эта вера в женщин после Тоньки. До армии толком бабу не попробовал, после службы – «оголодавший», сразу и женился. Галина дочку ему родила. Старшая дочь Галины – от первого мужа; привязалась к Саньке, как к родному отцу. Осенью в школу пойдёт. Всё как у людей.
На обратном пути Санька зашел в медпункт. Пусть знают, что с маленьким Колькой всё в порядке. И в Магадане их ждут. Телеграмму отослал. - Молодцы! – медсестра словно и не покидала медпункта все эти дни. – Быстро вы обернулись. А папа мальчика улетел. Не захотел лечиться. Сказал, что отпуск полгода, в Рязани подлечится. Ну что, малыш, не обижает тебя дядя?
-Это не дядя, это – папа, - насупился Колька.
-Как, уже и папа?! А как же тот папа? – развеселилась медсестра. - Тот папа – не папа. Он плохой, водку пьёт, маму обижает. Мама плачет. Этот папа лучше. Он добрый… - слова ребёнка кольнули Саньку: забрать бы мальца. Да кто отдаст…
-Они там с моей старшенькой уже и бабушку делить начали. Ехать не хотел, - вздохнул Санька. – Улететь вот не можем. Транзитного билета нет, а в кассах всё продано. - Что вы говорите? И телеграмму уже дали? – взялась за телефон медсестра. – В Магадане вас будут ждать, а вы не прилетите. Поможем.… В Магадане Санька намеренно вышел последним из самолёта. На руках он нёс спящего Кольку, которого закутал в меховую свою куртку. В пальтишке Колька мёрз и там, в Красноярске. На Колыме же мела ещё позёмка по взлётной полосе.
Намеренно, последним вошел Санька и в здание аэровокзала. Обшарил взглядом встречающих. Тоньки не видно. Облегченно вздохнул. Боялся он встречи с Тонькой.
Обошёл нижний этаж. Мест свободных в креслах нет. Сквозняки. Людно. Решил подняться на второй этаж – там теплее.
Тоньку он узнал в спящей женщине сразу. Вернее не её, а другую, измождённую молодую женщину, так похожую на Тоньку.
Или от пристального взгляда, или от предчувствия, Тонька открыла глаза. - На вот…Кольку тебе привёз, - вяло сказал Санька. – Спит. Пусть спит.
Тонька поспешно уступила кресло. Положили в него Кольку. - А куртка? Подожди, я его раскутаю… - заискивающе забормотала Тонька. - Не надо. Разбудишь. Так похожу. Всё равно до утра ждать. - Добрая ты душа, Саша. Какой был, таким и живешь. А я вот…
Санька дальше не слушал. Вялой походкой спустился на первый этаж, вышел на улицу и подставил лицо упругому весеннему ветру.
Белая ночь яснела, полоскала своим чистым светом сопки. Тихо шипя шинами, к автобусной стоянке подходил первый рейсовый до Магадана.