Виссарион: «Судебный процесс над нами пытаются затянуть на много лет»

Множество людей, заинтересованных в благополучном разрешении судебного разбирательства в отношении нас, искренне надеялись, что после судебных допросов всех условно пострадавших, никто из которых ни одним словом не подтвердил предъявленное нам обвинение, нам хотя бы смягчат меру пресечения на судебном процессе 5 октября.

Но весь судебный процесс перешёл к очередному этапу показательной демонстрации откровенной бестолковости и противоправности.

В качестве наглядного подтверждения всего этого достаточно затронуть произошедшее на судебном процессе в тот день, пятого октября.

Наше нахождение под стражей основано только лишь на том, что в своём обвинительном заключении следователь Васильев И. А. использовал утверждение о якобы умышленно причинённом нами тяжком вреде здоровью определённым лицам посредством психологического насилия.

А значит, пока в суде не будут рассмотрены все основные показания, призванные подтвердить как факт причинения нами конкретных насильственных действий определённым лицам, так и факт получения тяжкого вреда здоровью этими же лицами от лично нами свершённых действий, подвергать сомнению уместность вменения нам соответствующей статьи УК РФ судье будет затруднительно.

Не знаю, как наш судья, но со слов достаточно компетентных специалистов, почти никто из судей никогда не знакомятся с материалами дела, которые им предстоит рассматривать в суде, и начинают знакомиться с существом обвинения только из показаний свидетелей во время судебного допроса.

К основным показаниям относятся показания пострадавших, якобы, лично получивших тяжкий вред здоровью от причинённого им насилия, и показания экспертов, сформулировавших экспертные заключения.

Показания "пострадавших" по нашему уголовному делу абсолютно не подтвердили факта якобы применявшегося к ним какого-либо насилия не только со стороны кого-то из нас, но и со стороны кого-либо вообще.

И в складывающихся условиях стало единственно разумным приступить к исследованию имеющихся экспертиз вместе с допросом авторов этих экспертиз.

Такая логичная последовательность позволила бы суду получить всю возможную основную информацию для оценки: а был ли вообще причинён тяжкий вред здоровью "пострадавшим", как это утверждается в обвинении?

Насколько нам стало понятным, судья и ожидала от государственного обвинителя Овчинниковой А. А., что после допроса всех "пострадавших" она разумно перейдёт к исследованию экспертиз и допросу самих экспертов.

Но с её стороны началось то, что уже знакомо продолжило напрягать весь остальной состав судебного процесса своей специфической нелогичностью и бестолковостью.

Для большей ясности затронутой темы хочу добавить, что с первых допросов "пострадавших", которые приоритетно стала проводить представитель генеральной прокуратуры Овчинникова А. А., любой здравомыслящий человек смог бы легко подметить явно выраженную шаблонность задаваемого допрашиваемым одного и того же списка не касающихся существа обвинения вопросов вне всякой логической зависимости от того, был ли допрашиваемый на момент рассматриваемых событий взрослым или же ребёнком, в принципе не имевшим возможности хоть как-то знакомиться с интересующим прокурора обстоятельством.

Эти и другие подмеченные факты позволяют уверенно сделать вывод, что в нашем судебном процессе тактику ведения процесса со стороны государственного обвинителя определяет не сама участвующая в процессе прокурор, как это и должно быть, а кто-то из генеральной прокуратуры.

От выступающего на суде прокурора Овчинниковой А. А. требуется лишь бездумное и безынициативное следование строго определённой для неё линии поведения, без права принимать какие-то иные собственные решения.

По крайней мере, именно такая курьёзная картина была достаточно отчётливо увидена нами и нашими адвокатами!

Такое обстоятельство может вызвать только недоумение, ведь принимающий участие в судебном процессе государственный обвинитель и есть полноценное ответственное лицо, которое по мере возникающей необходимости как раз и должно лично принимать зависящие от него решения, а не выходить в такой ответственный момент из зала суда для дополнительного звонка "другу" и получения посредством телефона директивной корректировки, как это и происходит в нашем судебном процессе.

Видимо, в судебных процессах по резонансным делам очень удобно выставлять марионеточное безынициативное лицо в суде, в течение которого можно укрыть некий управляющий штаб, и в случае вероятного конфуза было бы проще перевести все стрелки ответственности на выступавшего в суде прокурора.

Так вот, вместо разумного перехода к исследованию экспертиз и допроса экспертов прокурор заявила о намерении допросить свидетелей обвинения, отодвинув возможность допроса экспертов на неопределённое время, что, соответственно, не позволяет до конца рассмотреть тему причинённости тяжкого вреда здоровью человека и создаёт удобные условия для прокурора продолжать настаивать на сохранении прежней меры пресечения.

Условный список свидетелей обвинения по нашему делу состоит не только из тех, кто в процессе допросов следователя выражал негативные суждения, но и тех, кто, по сути своей, являются свидетелями защиты, и по своему количеству в этом списке числятся приблизительно в равных долях, а в общем - в пределах 250 человек.

Это очень большой список, и если прокурор посчитает нужным допрашивать всех в этом списке, то, учитывая проявленный график проведения судебных процессов, длительность отпусков у судьи (в пределах двух месяцев) и то, что вызванные на допрос часто не являются в суд, отчего их требуется вызывать вновь и вновь, допрашивать всех таких свидетелей придётся много лет!

Практика показала, что сейчас на каждый очередной процесс суд пробует вызывать более десяти свидетелей, но в суде удаётся увидеть только одного человека. И это уже неоднократно.

В таких складывающихся условиях судья разумно предлагает прокурору Овчинниковой А. А. предоставить список тех, кого она бы посчитала нужным допросить, так как первым определиться с таким списком должен именно прокурор.

С разумной точки зрения умной и порядочный прокурор вполне может увидеть бессмысленным допрашивать тех, в чьих показаниях отчётливо видно отсутствие доказывающей обвинение информации, и может разумно отказаться от допроса ряда свидетелей.

Но это если подразумевать наличие разумности, адекватности и порядочности...

Нам же, к сожалению, пришлось наблюдать очередной специфический "затык".

Генеральная прокуратура, которую представляет прокурор Овчинникова А. А., странным образом оказалась не в состоянии определиться со списком нужных ей свидетелей обвинения, и нам уже неоднократно пришлось услышать, что с этим списком, якобы, удастся разобраться в кратчайшее время.

В связи с чем суду пока ещё приходится вызывать на допрос всех, кто числится в общем огромном списке, отчего можно наблюдать курьёзную картину, когда пришедший в зал суда свидетель "обвинения" начинает активно выступать в качестве защитника, обескураживая своими показаниями приготовившегося к допросу прокурора.

А если учесть, что сами "пострадавшие" по нашему обвинению абсолютно никак не подтвердили факта причинения им хоть каких-то насильственных действий, то допросы свидетелей обвинения в таком случае, если следовать логике, начинают подразумевать допросы свидетелей того, чего не было!

Знаменательно проявляющуюся абсурдность и бестолковость происходящего на наших судебных процессах можно было очень хорошо увидеть пятого октября, когда после уже трёх лет нашего содержания в СИЗО и года длящегося судебного процесса намечалось не только рассмотрение меры пресечения, но и вероятный допрос вызванных в суд четырёх свидетелей обвинения, трое из которых не явились.

И как вы думаете, чему было уделено тщательное внимание прокурора во время допроса явившегося в суд свидетеля "обвинения"?

Прокурор Овчинникова А. А. пыталась обстоятельно выяснить у него, в какой именно зимний период с девяносто четвёртого по девяносто шестой годы он предоставил Климовой О. И. с её сыном Кириллом возможность перезимовать и какой именно размер жилплощади имела предоставленная им времянка.

А после того как свидетель в силу давности рассматриваемого события немного сбился в датах, прокурор по уже стандартно применяемой ею во всех предыдущих допросах схеме попросила судью разрешить огласить ранее данные этим свидетелем показания, так как выявились с разницей в один год расхождения в упоминаниях даты.

Такая процедура подразумевает, что после оглашения расхождений в показаниях, а оглашаться из ранее данных показаний должна только информация с обозначенными прокурором расхождениями, свидетелю задаются уточняющие вопросы по поводу причин этих расхождений.

Но у прокурора есть возможность задать нужный уточняющий вопрос и не прибегая к оглашению ранее данных показаний.

Вот только наш прокурор ни разу не позволила себе сделать этот простой разумный шаг и взяла для себя за правило после получения разрешения от судьи оглашать, помимо информации, где было расхождение, ещё и большой объём ранее данных свидетелем показаний, о которых прокурор совсем не спрашивала, а значит, и усматривать какие-то там расхождения неразумно.

У всего этого есть свой тактический, аморальный смысл...

Но в данном рассматриваемом случае наша судья вместо ожидаемого прокурором разрешения сама задала свидетелю уточняющий вопрос, после простого ответа на который проблема с недопониманием сразу же исчезла, и ничего оглашать не потребовалось.

После такого в очередной раз проведённого прокурором Овчинниковой А. А. допроса, в очередной раз возник резонный вопрос: и что это было?!

Для чего прокурору было важным дотошно устанавливать точную дату затронутого события, ведь кроме того, что определённые люди в то время зимовали во времянке допрошенного свидетеля "обвинения", ни с чем больше такая информация не связана и ничего больше не определяла?

Какую же деталь обвинения в причинении нами насилия должна была подтвердить такая полученная прокурором информация?

К этому уже можно добавить, что после пятого октября успело пройти пять судебных заседаний, где проводимый допрос со стороны прокурора носил аналогичный, вызывающий глубокое недоумение, совершенно бестолковый и комичный характер, так как всё, что она пыталась выяснять, не только вообще никак не соотносится с существом предъявленного обвинения, но и не может относиться к чему-либо противозаконному!

С течением времени на наших судебных процессах становится возможным всё более отчётливо видеть масштабно проявляющуюся несерьёзную театральность и откровенную глупость!

Чем дальше затягивается процесс, тем глупее он становится...

Это что - должно считаться разумным и целесообразным?!

Это и есть уровень возможностей профессионалов генеральной прокуратуры?!

Зачем же так бездарно порочить то, что обязано пользоваться всеобщим уважением?!

Становится хорошо понятным, почему наш судебный процесс без каких-либо здравых аргументов генеральная прокуратура директивно настояла сделать закрытым.

Там хорошо осознавали, что при открытости нашего судебного процесса общественность может очень легко увидеть весь дикий размах бестолковости и несостоятельности того, что окажется способен выявить наш прокурор во время допросов потерпевших и свидетелей обвинения!

В тот день, пятого октября, после допроса свидетеля судья объявила о необходимости рассмотреть меру пресечения.

У нас, как и всегда, была надежда, что хоть какая-то здравость проявится...

Ну, а если же нет, то было любопытным, какое же на этот раз неадекватное опасение выразит прокурор Овчинникова А. А., тогда как все основные допросы уже успели красноречиво и однозначно показать, что никто из подсудимых не только никому не причинял никакого насилия, но и вообще не делал ничего противозаконного!

Когда прокурор стала первой выступать, было хорошо заметно, что она сильно волнуется, отчего стала очень быстро и почти неразборчиво зачитывать заготовленный текст.

Но из всей её невнятной речи всё же удалось вычленить хорошо знакомые ещё за период следствия опасения, которым так и не нашлось абсолютно никаких подтверждений.

Она повторила про опасения Кистерского Д. В., Мизгирёва Э. Ю. и Коломина А. В. по поводу того, что смягчение нам меры пресечения якобы позволит нам оказывать на них давление...

Знаменательным оказалось то, что прокурор теперь уже не стала говорить о причинявшемся тяжком вреде здоровью, и из её выступления получилось, что она видит разумным удерживать нас в тюремных условиях свыше трёх лет лишь по причине наличия у вышеназванных лжесвидетелей ничем не обоснованных беспокойств.

Какая же несусветная глупость!

Какой позор генеральной прокуратуре!

После выступления прокурора сторона защиты детально аргументировала бессмысленность и необоснованность продолжения удерживания нас под стражей, что способствует только неразумному затягиванию судебного процесса.

Аргументов было много, и они носили такой характер, когда любой здравомыслящий человек легко сможет оценить их уместную весомость!

После всех выступлений стороны защиты судья впервые дополнительно переспросила у прокурора Овчинниковой А. А., не изменилось ли её мнение?

Но прокурор, проявляя сильное волнение, смогла эмоционально проговорить, что смягчение меры пресечения не видит целесообразным.

И больше ничего!

Очень странное использование слова "целесообразность"...

Видимо, прокурору просто очень захотелось использовать знакомое умное слово...

Практика смогла более чем достаточно продемонстрировать, что нашему государственному обвинителю не позволено принимать самостоятельные решения, и поэтому если она зачитывает заготовленное заключение, то становится бессмысленным приводить в противовес любые аргументы и факты, подразумевая возможность разумной их оценки прокурором.

Мы находимся в условиях, где наш прокурор, к сожалению, не в состоянии делать такие оценки, а судебные решения "независимого" суда всегда зависят от мнения этого прокурора, который не в состоянии хоть сколько-то логично и аргументированно обосновать своё мнение!

Однажды, когда начались допросы потерпевших, сразу же увиделось, что прокурор как-то странно избегает задавания вопросов, посредством которых было бы возможным выявлять доказывание существа предъявленного нам обвинения.

В тот период времени у меня была возможность общения с вышедшим на пенсию прокурором Новосибирской области, у которого я переспросил об увиденной на наших судебных процессах курьёзности одинаково проводимых прокурором Овчинниковой А. А. допросов.

И мой собеседник просто пояснил, что если на нашем суде прокурор станет задавать правильные вопросы, то свидетели обвинения по нашему делу быстро закончатся, и поэтому генеральная прокуратура стала предпринимать своеобразные методы.

Основная роль выступающего на нашем суде прокурора связана не с умелым выявлением доказывающих обвинение фактов, ибо это у неё принципиально не сможет получиться в силу полного их отсутствия, а с тактической необходимостью сформировать в глазах судьи максимально негативную картинку и тем самым создать у неё соответствующее предвзятое отношение к нам.

И в этой связи уже не важно, что выливаемая на нас информационная грязь сплошь основана на чьих-то бредовых домыслах!

Нам известно содержание всех показаний свидетелей обвинения, и хорошо понятно, что прокурору совершенно нечего оттуда взять для доказывания вины.

Более того, практика показала, что во время судебных допросов, где уже нет коварных манипуляций со стороны следователя, свидетели обвинения проявляют склонность давать неудобные для обвинения показания.

И поэтому для прокурора проще, когда после нескольких нерезультативных вопросов таким свидетелям, где увидятся пусть даже незначительные расхождения с ранее данными ими показаниями, попросить разрешение у судьи огласить эти показания, а получив разрешение, в чём судья отказать не может, оглашать ещё и огромный объём других показаний с информацией, которой прокурор вообще не касалась, и таким нечистым способом реализовать выплеск не имеющих отношения к существу предъявленного обвинения информационных помоев.

Согласно статье 75 УПК РФ к недопустимым доказательствам относятся показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомлённости.

Все допросы, которые старалась и старается проводить прокурор Овчинникова А. А., и все оглашённые ею материалы из ранее данных следователям показаний посвящены исключительно догадкам, слухам и предположениям.

Множество следователей, проводивших тщательнейшее расследование по нашему уголовному делу в течение трёх лет, так и не смогли найти абсолютно ни одного факта, способного подтверждать сфальсифицированное в отношении нас обвинение, и постарались наполнить материалы дела многочисленной информацией, состоящей из слухов, сплетен и нездоровых домыслов скандального характера, которых за тридцать лет связанных с нами событий неизбежно скопилось очень много.

Профессиональные участники уголовного преследования хорошо понимали, что щедро напиханная ими в материалы дела всевозможная информационная чушь однозначно создаст условия для длительного рассмотрения всей этой надуманной гадости во время судебных процессов.

И даже если вся такая информационная глупость не будет являться доказательством нашей вины, то длительное по времени её рассмотрение соответственно позволит длительно удерживать нас под стражей в СИЗО.

По сути своей, существующие процессуальные нормы и негласно утвердившиеся в системе порочные методы их использования способны легко позволять непорядочным следователям и прокурорам безнаказанно добиваться не только заключения под стражу любого гражданина на основании только лишь одних обвинительных предположений, но и длительного удержания его в тюремных условиях для доказывания этих предположений.

По нашему уголовному делу всё это находится под полным контролем генеральной прокуратуры, а значит, и поддержано ею!

И теперь уже длительное время нас пробуют обвинять в причинении психологического насилия, хотя ни один из "потерпевших" не подтвердил факта причинения им какого-либо насилия, а имеющиеся экспертизы, призванные подтвердить причинённость тяжкого вреда здоровью потерпевшим, на самом деле этого никак не подтверждают!

Умышленно проявленная генеральной прокуратурой директива перейти к допросу экспертов только после допросов множества свидетелей обвинения и странно затянувшаяся неспособность определиться с необходимым списком допросов таких свидетелей лишь показательно демонстрируют нездоровое намерение вести судебный процесс наиболее сложным путём и максимально удерживать нас под стражей.

К великому сожалению, но такие предпринимаемые в отношении нас специфические действия могут только красноречиво убеждать, что генеральная прокуратура якобы имеет полное право лишь на основании ничем не подтверждённых придуманных обвинений посягать на целостное благополучие многодетной семьи с причинением страданий взрослым и малолетним детям!

А как ещё иначе можно на это посмотреть, если без каких-либо соответствующих реальности правдивых оснований нас продолжают четвёртый год удерживать в тюремных условиях, полностью исключающих нормальное общение с женой и малолетними детьми?!

И это при том, что за всё это время абсолютно никто так и не сказал нам, что же именно противозаконного сделал кто-то из нас троих?!

Оказывается, этого вообще никто не знает!!!

В течение всего судебного процесса нам приходится наблюдать со стороны прокурора какие-то судорожные потуги зачем-то найти хоть какое-то подтверждение тому, как у кого-то могли возникнуть сложности от пребывания среди последователей в сельской местности, где проживают также и прочие граждане.

Причинённость какого-либо насилия совсем не упоминается, хотя всё существо обвинения связано исключительно с причинением насилия.

Прокурор Овчинникова А. А. в проводимых допросах касается только тем, связанных с образованием детей, отношением верующих к медицине, готовностью рожениц принимать акушерскую помощь в роддомах, особенностями питания и использованием совместно объединяемых денежных средств (десятины).

Этих тем так и не решился честно и процессуально полноценно рассматривать Красноярский суд по административному иску, но именно по этим темам за всё время деятельности юридической организации Церковь Последнего Завета проводилось множество анонсированных правительством проверок компетентными специалистами, всегда выезжавшими на место и всё видевшими своими глазами.

Знаменательным является ещё и то, что в начале следствия по нашему делу, когда его возглавлял полковник Никитин Д. С., он сделал запрос во все нужные инстанции, в том числе и в ФСБ, по поводу происходившего в деятельности "общины" за двадцать пять лет. Никитину Д. С. была дана подробная раскладка, где показано, что за двадцать пять лет в деятельности "общины" не было зафиксировано никаких (!) нарушений ни по теме образования детей, ни по теме здравоохранения, ни по теме общественной безопасности!!!

Но наш государственный обвинитель во время всех проводимых допросов зачем-то акцентирует всё своё внимание именно на этих темах. Причём делает это крайне поверхностно!

Она пытается на основе слухов и чьих-то некомпетентных суждений выявлять информацию, которая уже была в достаточном виде отражена в многочисленных профессиональных заключениях на основе практических исследований представителями разных государственных проверочных комиссий.

Это что, прокурор таким примитивным способом проявляет сомнения в компетентности специалистов разных министерств, учёных и ФСБ?

К великому сожалению, нам приходится наблюдать знаменательно проявляемый фарс и глумление над личностями многодетных отцов и их семей, когда таким нарочито глупейшим образом стараются всячески затягивать судебное разбирательство!

Наши адвокаты неоднократно заявляли о непонимании, для чего происходит бессмысленное затрачивание процессуального времени на выяснение того, что совсем не относится к существу предъявленного нам обвинения, а значит, и не может быть положено в основу обвинительного приговора.

Теперь становится особо любопытным, какую же сопоставимость между выявленной в процессе судебного разбирательства информацией и предъявленным нам обвинением сможет выразить наш государственный обвинитель Овчинникова А. А. в своём окончательном представлении?!

С каким вывертом обвинительного словоблудия придётся на этот раз познакомиться всему миру?

Согласно законным нормам УПК РФ "обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств".

Станет ли наш судья в ключе стоявшей политической задачи в отношении нас коварно исхитряться придумывать какую-то формулировку обвинительного приговора, в которой по закону требуется обозначить выявленные прокурором "доказательства" всем обвинительным обстоятельствам?!

И если станет, то каким образом это сможет получиться, если за всё время судебного разбирательства нам приходится выслушивать только нездоровые домыслы и некомпетентные предположения?!

Так кому же вы на самом деле поклоняетесь и чем дорожите, служители Фемиды?

Разрушение доверия - всегда путь к раздробленности и самоуничтожению!

Объединение по стайному принципу для отражения внешней угрозы не может являться единством!

Истинная сила и ценность единства - доверие!

Новосибирск, СИЗО-1.