Призраки семьи Толстых

Красноярский драмтеатр имени А. С. Пушкина показал премьеру драмы "Русский роман" в постановке главного режиссёра Новосибирского молодёжного театра "Глобус" Алексея Крикливого.

Написанная Марюсом Ивашкявичюсом пьеса о жизни и последних днях семьи писателя Льва Толстого, похоже, набирает популярность в России. Спектакль "Русский роман" с народной артисткой РФ Евгенией Симоновой имел шумный успех в столичном театре имени Маяковского и был обласкан национальной премией "Золотая маска" в нескольких номинациях.

Но там режиссёр Миндаугас Карбаускис сделал справедливый акцент на актёрской игре, сведя сценографию до минимума. Достаточно сказать, что сценическое оформление Сергея Бархина в программке скромно величается пространством.

Знакомый красноярцам по спектаклю "Август. Графство Оссейдж" Марат Гацалов "оседлал" в Новосибирском "Глобусе" своего любимого "конька", которого мы уже видели на Пушкинской сцене в виде разного рода мультимедиа, видеоарта и прочих прибамбасов, где Анна Каренина становится видеопроекцией, крестьян на покосе озвучивает гугл, Лев Львович Толстой передаёт привет по скайпу.

Алексей Крикливый, отдадим ему должное, если и занимается чем-то "передовым", то лишь тогда, когда это действительно необходимо для сюжета и в определённых долях. Не стал исключением и "Русский роман", блистательные сценография которого и костюмы, выполненные художником Еленой Турчаниновой, не только дополняют и объясняют происходящее на сцене, но и заставляют задуматься.

Ведь пьеса-то Марюса Ивашкявичюса на самом деле очень непростая, даже в чём-то противоречивая: кому-то всё будет ясно, кто-то возмутится, увидев нелицеприятную подноготную великого русского писателя, кто-то, не знакомый ни с творчеством Льва Толстого, ни с его биографией (кому это надо?), вообще ничего не поймёт.

А режиссёр и не собирается, похоже, никого к такому пониманию, как в той же "Маяковке", подталкивать. В столичном театре каждой сцене предшествует надпись, поясняющая, где и когда происходят события, прыгающие из XIX века в XX и обратно, сталкивающие бред и действительность, реальность и вымысел.

Итак, сценография Елены Турчаниновой на красноярской сцене вкупе с режиссурой Алексея Крикливого создаёт мрачную картину нарастающей трагедии в жизни семьи Льва Толстого. Сам классик на сцене уже не появляется, но вокруг его имени кипят нешуточные страсти, связанные главным образом с его женой Софьей Толстой (заслуженная артистка РФ Людмила Михненкова), чьими глазами зритель видит происходящее.

Прямо как в самом начале романа "Анна Каренина", который драматург взял за основу своей пьесы: "Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Всё смешалось в доме Облонских".

Но главное всё же в эпиграфе, взятом из Библии: "Мне отмщение, и аз воздам", что значит: человек не должен мстить за обиды свои, доверив это Богу. А у Софьи Андреевны, которая в течение всего первого действия не уходит со сцены, а во втором становится основной фигурой, обид накопилось предостаточно. Она то общается со своим невидимым супругом, упрекая его в незавершённости отношений, собственного образа, то тихо сидит в сторонке и терпеливо наблюдает...

В интерьерах угасающего, разваливающегося имения Толстых в Ясной Поляне, где в окнах выбиты стёкла, в высоких потолках зияют огромные дыры, в которые проникает лунный свет, где по комнатам шаловливо бегают, толкаясь и едва ли не повизгивая от удовольствия, призраки персонажей из написанных когда-то Львом Толстым произведений, престарелая жена классика, отдавшая ему всю свою жизнь, переписавшая неоднократно множество его творений, а главное, родившая ему тринадцать детей, из которых пятеро, к сожалению, умерли, видит происходящее своими глазами.

Анна Каренина в прологе больше похожа на гулящую девку, а в сцене "бреда" натурально сходит с ума, требуя от Вронского и Каренина то ли любви, то ли свободы. И рвётся, рвётся, рвётся под поезд на железной дороге... Наверное, не случайно Лев Толстой сказал: "Анна - это я!"

Железная дорога, кстати сказать, очень много значит не только в творчестве Льва Толстого, не только в его жизни, но и в спектакле Алексея Крикливого, где железнодорожная колея пересекает сцену, а значит, и судьбы героев драмы. Лев Толстой уходит умирать на станцию Астапово, куда в финале не пускают несчастную, всегда принадлежавшую гению, но вырванную из его судьбы Софью Толстую.

Доступ к телу умирающего мужа ей перекрыла толпа зевак, организованных секретарём писателя Чертковым, коего жена видит не просто злым гением классика, укравшим у неё его дневники, но даже Дьяволом. Сама Софья постоянно рвётся на то же железнодорожное полотно, чтобы упасть на него и заснуть навечно...

Да и фраза "Вся наша жизнь - прямая железная дорога" опять-таки оттуда, из Толстого. Добавляем, правда,- в один конец. А паровоз-то где-то за кулисами всё гудит и гудит, поджидая очередных пассажиров...

Наблюдающая за событиями Софья Андреевна видит, как герои романа "Анна Каренина" Лёвин и Кити превращаются вдруг в Лёву и Соню, как зарождаются их первые чувства, как затем Соня (видимо, уже по праву жены известного писателя) начинает диктовать тому, что писать, а что нет. Она вдруг узнаёт в персонажах, главным образом женских, тех, кто живёт рядом с ними.

Ревность Софьи Андреевны, кажется, не знает границ: не случайно на сцене появляются грудастые крестьянки, до которых, говорят, так охоч был русский мыслитель и философ, показанные режиссёром, конечно же, с изрядной долей иронии.

Ревность доходит до процедуры изгнания священником Дьявола - Черткова (и фамилия-то какая знаковая!) с помощью святой воды. Ревность доходит порой до крайнего предела.

Потрясающе смотрится сцена противостояния Софьи Толстой и бывшей любовницы Льва Толстого Аксиньи, когда сходятся две противоположности - рафинированная графиня и неграмотная крестьянка. Ничего не делают, только разговаривают, даже не на повышенных тонах, но, кажется, ещё чуть-чуть - и искры полетят.

Умная Софья Толстая пытается добиться от "глупой" крестьянки "правды", а та и так ничего не скрывает, только лукаво-грустно усмехается. И вот на сцене появляется тот самый незаконнорождённый сын Тимофей почти Львович.

И это исторический факт, ведь до официальной женитьбы Лев Толстой состоял в отношениях с замужней крестьянкой Ясной Поляны Аксиньей Базыкиной, которая родила от него внебрачного сына Тимофея.

Любвеобилен был граф весьма, что передалось и его наследникам - по состоянию на 2018 год в общей сложности насчитывалось более 350 прямых потомков, живущих в 25 странах мира. Не случайно эпилог называется "Бессмертие". Большинство - от тех самых десяти выживших детей, которые высказывали свои претензии отсутствующему писателю.

Главным образом, в спектакле этим занимались Саша и Лев, постоянно требовавший, чтобы его величали Львом Толстым и мечтавший стать выше своего отца.

Толстой-отец на сцене так и не появится, несмотря на бесконечный диалог супруги с ним, на который он иногда снисходительно отвечает. Софья Андреевна пытается достучаться до мужа, доказать свои права жены, помощницы, музы, но тщетно. Как поётся в песне из популярного фильма: "Увы, всё сказано, душа обуглена, Узлы развязаны, концы отрублены..."

В эпилоге, том самом "Бессмертии", на сцене за одним столом - скорее в мечтах матери, чем в реальности - соберутся все дети, даже умерший давным-давно Ванечка, которого Софья Андреевна любила больше всех, пролетит где-то рядом.

Лев Львович произнесёт так похоже на отцовское слово "папа" и все будут радостно смеяться, съедая любимый когда-то отцом вегетарианский суп, закусывая который, впрочем, отчего-то... деревянной булкой. Минуты семейного покоя, однако, продлятся совсем недолго...

И Саша, и Лев, и Илья эмигрировали в США. И звучит в финале присланное из Штатов Львом Львовичем письмо, которое с просветлённым лицом читает и перечитывает счастливая, умиротворённая мать, умиляясь подписи: "Любящий тебя Лев Толстой"... И в котором сын своего отца повествует, как увековечивает память "папа" за океаном рассказами в перерывах между выступлениями клоунов.

Не дальше от него уйдёт Илья, выступающий со сценками из семейной жизни. А после него - акробаты и шансонье. "Мы возим папа по миру",- сообщит в письме Лев-младший.

Софья Андреевна Толстая умрёт в одиночестве в ноябре 1919 года в Ясной поляне.

Сергей ПАВЛЕНКО.

Фото Сергея Чивикова.