Заметки пациента: седьмая боевая на улице Павлова

Надо же такому случиться: жил -- не тужил, редко болел, думал, что так и проживу свой земной путь. Но оказалось, что глубоко ошибался.

Жизнь -- штука сложная

В начале октября 2021года ни с того ни с сего возникла резкая боль в паху. Снег ещё не покрыл землю, рыбалку на Енисее закончил, снасти убрал до следующего сезона, лодки вытащил, пока не перемело дорогу. Помаленьку добрёл до домика, где живёт брат Вена. Только у него, когда присел на табурет, отошла острая боль. Маленько оклемавшись, побрёл домой.

Была горячая пора, шла зима, давила на пятки своими холодами. Котельную на острове Игарском ради экономии и оптимизации расходов закрыли. Выживай, как хочешь. Капитализм, одним словом.

Как сейчас помню, закончились праздники, и я 9 ноября попал на приём к хирургу Джуматаю. Осмотрел он меня, прощупал и говорит:

-- Могу прооперировать, но нужна хирургическая полипропиленовая сетка.

В нашей игарской аптеке такого материала не оказалось. Пришлось заказывать в столице края, Красноярске.

Месяц шло письмо общим весом 40 граммов. К тому времени Джуматай покинул Игарку, больше хирургов не стало в родном городе.

Пришёл февраль уже 2022 года, приехала в Игарку молодая девушка-хирург и выписала направление в Красноярскую клиническую больницу № 1 на операцию. Через три дня пришёл ответ, что надо ждать 1,5 -- 2 месяца из-за пандемии коронавируса.

Вот так оказался я 25 февраля на операционном столе в больнице № 7 "на Павловке". Разместили меня в палате № 8 первого хирургического отделения, на третьем этаже, рядом с постом № 2.

Моим соседом был молодой парень Арсен Сергеевич, родом из Армении, который уже 27 лет проживает вместе с родителями у нас, в России. Говорили с ним обо всём: о Нагорном Карабахе, о предательстве руководства Армении, о потерях армянского народа в этом конфликте... Обо всём, кроме СВО на Украине. Ведь мы один народ, все вышли из святой Руси, из СССР и надо же такому случиться, что славяне дерутся между собой, у которых одна вера, один Бог.

В первые дни СВО каждый думал о своём. Я, проживший 72 года, считал действия нашего президента правильными, но запоздалыми по времени, украинский нацизм надо было искоренять ещё десять лет назад.

Арсен Сергеевич, конечно, имел своё мнение, ведь ему было 34, но не было ещё своего семейного очага. Как он говорил, не нашёл ту единственную, которая была бы похожа на его маму.

Каждый день мама, Нора Аветисовна, привозила ему изысканный обед и ужин, и Арсен с удовольствием угощал меня деликатесами, которые были приготовлены из продуктов высшей категории. Самое удивительное, что все блюда всегда были горячими.

Их взаимная любовь поразила меня своей чистотой, глубиной уважения и преклонения к своему роду.

Между процедурами, обходами, перевязками мы обсуждали работу коллектива хирургического отделения № 1. Пришли к выводу, что он работает, как хорошо отлаженный часовой механизм.

Особо поразились работой хирургов, их высокой работоспособностью и высоким чувством ответственности за человеческую жизнь. В отдельные дни им приходилось делать по 8 -- 9 различных операций. Прямо как на заводе по сборке часов, только здесь не шурупы и винтики, а жизни людей.

Все -- как одна команда

Заведует этим отделением доктор медицинских наук Сергей Владимирович Миллер, обаятельный человек, прекрасный хозяйственник, любитель природы. Под его руководством трудятся три врача-хирурга: Алексей Сергеевич Струзик, Виктор Викторович Евдокименко и Станислав Иванович Петрушко, который, по моему мнению, является одним из самых колоритных фигур в медицине Красноярского края.

Станислав Иванович -- не только постоянно практикующий хирург высшей категории, но и профессор кафедры общей хирургии, доктор медицинских наук. Фигура колоритная: вес под 120, рост 178, а кулаки -- что боксёрские перчатки. И при всей этой колоритности добрейший человек.

Каждое утро он делал обход всех палат, опрашивал каждого больного, давал указания медперсоналу, и всё это отработано до мелочей, до автоматизма. После обхода его ждал операционный стол. И так каждый день, в таком бешеном ритме.

Перед каждой операцией больного обследуют с головы до ног. Обследование начинается, как только переступил порог приёмного покоя, где на основании твоих документов и с твоих слов заполняют карту больного. Здесь же тебе дают пробирку для сбора твоей мочи, в процедурном кабинете берут кровь из разных мест твоего тела и пробы на ковид. Всё это происходит как в пчелином улье, в общем шуме и гаме.

После того, когда ты подпишешь пять или шесть листов собственного досье, тебя проводят к дежурной медсестре, которая и определит палату, где будут готовить к операции. Прочищают твой ЖКТ -- жилудочно-кишечный тракт -- вечером и утром перед операцией, сбривают волосяной покров под нулёвку во всех интимных местах. Берут кровь на сахарную кривую, ставят укол и минут через десять за тобой приходит очаровательная девушка, медицинская сестра Любовь Владимировна Болдарева, закатывая в палату тележку для транспортировки в операционную.

Укладываешься на тележку головой вперёд в чём мама родила. Очаровательная Любовь Владимировна проверяет твою готовность к операции, внимательно осматривает выбритые места, и если что то не так, бежит за станком и подчищает неровности. Всё это она проделывает легко и непринуждённо.

При этой процедуре заметил, что у Любы много украшений, она вся светилась изнутри. На безымянном пальце правой руки -- два золотых колечка. На мой тупой, прямой вопрос ответила прямо и с улыбкой на устах:

-- Да, два раза была замужем, вот третий раз собираюсь.

Как тут ни улыбнёшься! Спокойно, под стук колёс, едешь в операционную. Ушла тревога, улетели дурные мысли, и ты готов отдаться божеству, уверенный, что Станислав Иванович сделает свою работу великолепно.

На второй день после операции во время утреннего обхода он, видя твоё состояние, уверенно заявляет:

-- Надо ходить, двигаться помаленьку...

Сначала ходишь по палате, добираешься до туалета, а потом всё уверенней нарезаешь круги по коридору. Изучаешь территорию, знакомишься с такими же, как и ты, стоишь в очередях на перевязку, на уколы и в туалет.

На пятый -- шестой день все больные -- как одна команда. Быстро происходит понимание окружающих тебя товарищей, каждый здоровается, интересуется твоим состоянием, переживает за тех, кого сегодня оперируют. В общем, получается хороший, сплочённый коллектив, который работает на одну единственную цель -- быстрее выздороветь.

По второму кругу

...Быстро летит время, пришло лето, пришли и летние любимые заботы: посадка картофеля, моркови, зелёнки, высадка саженцев смородины, работа в теплицах и на Енисее. Пришла осень, опять запуржило, замело, землю-матушку укрыло, и всё вокруг стало белым бело.

В начале ноября пришла ко мне опоясывающая боль в грудине и под лопатками -- ни вздохнуть, ни кашлянуть. Короче, прижало меня, всякие мысли в голове. Думаю, наверное, лёгкие застудил, а может, сердце сдало, всё таки возраст. В город не попасть, лёд ещё не сковало на Енисее.

Через некоторое время отпустило, не стало острых болей, смог двигаться и ходить по улице. В декабре опять начались толчки острых ощущений, пошёл в город к хирургу. На приёме работал Михаил Евгеньевич Белоглазов, он недавно приехал подработать в Игарку. Познакомились, поговорили, и он в тот же день выписал мне направление в краевую больницу для удаления желчного пузыря с камнями.

Прошло более десяти дней, краевая "молчит", не даёт талон на операцию. Начались приступы, пришлось срочно лететь в столицу края. Стало понятно, что никому мы на Северах не нужны, и надо самому принимать решения, если хочешь жить и воспитывать подрастающих внуков и внучку.

Только рано утром 20 декабря попал в знакомую "семёрку" на Павлова, 4. Всё было, как и в феврале, один в один: осмотр, оформление, анализы и палата первого хирургического отделения, только под номером 17. Никто не вспомнил, что я лежал у них в больнице в феврале 2022-го, только буфетчица Александра Владимировна Фишер узнала меня и улыбнулась очаровательной улыбкой.

Вот это память на лица, ведь такой большой контингент больных проходит перед ними. А она запомнила меня, простого лежачего, ходячего пациента, которого надо было кормить и поить каждый день.

Началась подготовка моего тела к операции, проводила её медсестра Евгения Кошелева -- молодая девушка с фигурой русской красавицы и походкой греческой богини. В феврале она ещё не работала в первом отделении хирургии.

Сначала я сам в ванной комнате скоблил своё тело, но без зеркала невозможно выбрить всё. Евгения, осмотрев меня, решила, что необходимо сделать всё более тщательно, уложила меня в горизонтальное положение и стала своим станком убирать волосяной покров.

Процедура продолжалась минут десять, я лежал, не дыша, боясь шевельнуться. Сказать, что я был на седьмом небе, конечно же, нельзя. Нет, я был в какой-то туманности Андромеды. В мыслях никогда не было, что в свои 72 года меня будет скоблить очаровательная девушка по имени Женя.

В палате я лежал один, сначала переживал, всё думал, как перенесу общий наркоз, хватит ли здоровья. Читал книжку "Сказания и мифы народов Крайнего Севера". Завтрак пронесли мимо меня, я уже не ел более суток.

После утреннего обхода и уверенной речи Станислава Ивановича успокоился и ждал своей очереди на операцию. В 10 часов пришла Арина Андреевна Пацарук, молодая девчушка, стройная, как кипарис, поставила мне укольчик в вену и убежала.

Через полчаса открылась дверь в мою палату, Любовь Владимировна установила тележку, мило улыбнулась и тихо произнесла:

-- Поехали, пора.

Уложив меня головой вперёд, укрыв простынкой, покатила свою тележку с моим телом в операционную. Во время моего укладывания на тележку я заметил, что у Любы нет ни одного золотого украшения, которые были в феврале. Конечно, меня это удивило и я спросил:

-- Где кольца, где цепочки, где "бриллики" и всё остальное?

Она мило улыбнулась и тихо произнесла:

-- Пустое всё это, сняла я их.

Как бы подведя черту разговору, я ей сказал:

-- Ты стала взрослой, ведь истинная красота любой женщины -- это её душа, а она у тебя чистая и светлая, и это твоя главная красота.

Операцию делали под общим наркозом, очнулся только тогда, когда Люба везла меня в палату. Шёл второй час. Была среда, 21 декабря, самый короткий световой день в году.

Всё было хорошо, девчонки постоянно заходили в палату, ставили различные уколы утром днём и вечером. Каждый день мерили температуру и постоянно брали кровь на анализы.

Афганец Слава

В четверг во второй половине дня ко мне в палату привезли в инвалидной коляске мужчину с перевязанным горлом, на нём не было одежды. Когда его уложили в постель, накрыли одеялом, и он сразу уснул.

Поздно вечером, перед ужином, мы познакомились, его звали Слава. Одежды не было, он встал, из простыни сделал что--то похожее на летние штаны. Так мы встретили буфетчицу Ирину Владимировну Мишину.

Ирина Владимировна принесла ему посуду из своих запасов. После трапезы помаленьку разговорились, оказалось что Слава курит, а я -- нет. Пошёл он искать, у кого "стрельнуть" сигарету. Никто не дал, тогда он набрал окурков в туалетной урне и сделал самокрутку.

На следующее утро кастелянша Татьяна Дмитриевна Ашурова подобрала ему одежонку. При утреннем обходе Станислав Иванович спросил у Вячеслава, кто его ударил ножом в горло, тот тихо произнёс:

-- Сын.

Сначала была тишина, а потом прозвучал резкий ответ Станислава Ивановича:

-- Значит, так воспитал!

Врачи ушли, и минут через десять Вячеслав сам начал мне рассказывать, как всё произошло.

Живёт он в селе Зыково, недалеко от Красноярска. Год назад у него умерла жена. Сыну Андрею 33 года, он женат, имеет двух детей. Маме Станислава за восемьдесят, она сошлась и живёт с адвокатом, который старше её на три года. Живут отдельно в Советском районе.

Сам он постоянно жил с бабушкой в селе Зыково, она его и вырастила. Бабушка хотела оформить квартиру на него, но не успела -- умерла. Мама оформила квартиру на внука. Так Слава остался без крыши над головой.

Всё бы ничего, но Андрей, когда в сильном подпитии, не отдаёт отчёт своим поступкам, и он уже третий раз режет его, винит отца в смерти мамы. Предыдущие ножевые ранения Слава ему простил по убедительной просьбе мамы, она убеждала, что внук всё осознал и больше не будет употреблять алкоголь и хвататься за нож. И вот третий раз ножом -- по горлу.

Пришёл молодой хирург, осмотрел Славу и сказал:

-- Мы провели тебе сложнейшую операцию, всё сделали, чтобы ты жил нормальной жизнью. Твоя жизнь висела на паутинке. Делай выводы.

И ушёл. Я, услышав слова молодого хирурга, сказал Славе:

-- Видишь, Бог тебя бережёт, спас от неминуемой смерти. Должен же ты начать жить нормально, устроиться на работу, получить жилплощадь, завести семью.

После небольшой паузы Слава продолжил свою исповедь:

-- Первый раз Бог меня спас, когда меня привезли как "груз 300" в Москву самолётом -- меня и ещё одного солдата из нашей роты. Остальные остались лежать там, в Афгане, но об этом я узнал, когда пришёл в себя после сложной операции. Демобилизовали, наградили орденом Мужества и медалью. Вернулся домой, работал на железнодорожной станции, женился, стал выпивать. И пошло, и поехало.

Когда не хватало на выпивку, воровали зерно КаМАЗами из вагонов. После третьего пришли ребята в погонах. Дали срок, отсидел и снова попал, и так три раза судили. Когда отбывал последний срок, отморозил пальцы на обеих ногах. В больнице отняли все пальцы, а его напарник потерял ногу. Разгружали вагоны с углём, было очень холодно, а они -- в резиновых сапогах.

-- Сейчас мне пятьдесят четыре года, -- сказал Слава. -- Нет работы, нет жилья, а государство выплачивает полторы тысячи в месяц. На Красрабе есть ночлежка частная, наверное, пойду туда, но там ты должен весь день работать, куда пошлют. В конце месяца, возможно, что-то выдадут на руки, за минусом проживания и кормления. Но это кабала. А куда деваться, надо жить, где-то ночевать, как то питаться.

Рассудят Бог и время

Глядя на его лицо с перебитой переносицей, с ранее разбитой нижней губой, на его зубы, которых почти нет во рту, я начал понимать, что где-то его видел. Но где? Вспомнил: во вторник утром, когда меня ещё только оформляли в приёмной, привезли больного на тележке, на нём была короткая чёрная курточка, тёмные брюки, и он был весь в крови. Я его видел какие-то секунды, да, это был Слава с перерезанным горлом, мой сосед по палате.

При себе у него не было никаких документов, а документы нужны, ведь должна прийти полиция, необходимо заполнить все бумаги для хирургического отделения, которое его спасло и двое суток боролось за его жизнь в реанимации.

С моего телефона он позвонил своей маме, состоялся первый тяжёлый разговор сына и матери. Кроме документов Слава попросил привезти ему одежду, продукты, пачку сигарет с зажигалкой и сотовый телефон. После этого разговора он, отдавая телефон, попросил меня больше не отвечать ей на звонки.

На четвёртый звонок я ей ответил, что его нет в палате, увезли в операционную. Часа через два она снова позвонила, и я передал ему телефон, а сам вышел из палаты. Когда вернулся, Слава сидел на кровати, зажав голову, по нему было понятно, что разговор состоялся тяжёлый.

Он только произнёс, что мама в очередной раз просила за внука, чтобы Слава простил своего сына -- сына, который своими руками чуть не убил своего отца. Простить сына, у которого двое детей и который уже три раза режет ножом своего отца. Как быть? Очень тяжёлая задача у Славы, который не погиб в Афгане, но мог быть убит в своём доме, своим сыном.

Вскоре в нашу палату пришла полиция, парень с девушкой были оба в верхней одежде, без медицинских масок, в уличной обуви. Наверно им, стражам порядка, можно всё нарушать, так как они в погонах, а ведь это они должны показывать пример соблюдения правил и законов на территории лечебного заведения. А вот почему их пропустили в таком виде, где лежат больные, почему им не выдали белоснежные халаты и бахилы? На всё это должна ответить администрация больницы № 7.

Пока следователи вели беседу с потерпевшим, я нарезал круги по коридору. По рекомендации врача: чтоб быстрее выздороветь, надо больше двигаться.

Как всякая бюджетная организация, седьмая больница на Павлова ничем не отличается от своих сородичей. В коридорах и местах общего пользования давно не было элементарного ремонта, инвалидные коляски -- просто жуть, все обшарпаны, обшивка на многих порвана. Видно, что не хватает элементарного обменного фонда: подушек, простыней, столовой посуды и кухонной утвари.

Сравнивая обстановку в феврале и в декабре 2022 года, заметил, что появилось много кроватей с регулировкой спинок, с новыми фиксирующимися матрасами. Компьютерная оргтехника в основном ещё двадцатого столетия. Питание в больнице хорошее, вкусно всё приготовлено, видно, что сотрудники пищеблока стараются и хоть из пустышки, но делают конфетки. Молодцы девчонки!

Полиция ушла, Слава сидел задумчивый, и по его виду я понял, что он принял для себя тяжёлое решение. В данной ситуации я никак не мог ему помочь, слова были не нужны и даже вредны. Один Бог может оценить поступок отца по отношению к своему сыну и своей маме. Да и время даст оценку правильности этого поступок.

Думай о себе сам

Каждый день мы ходили на перевязку, занимали очередь и, конечно, обсуждали новости -- у кого что болит, других новостей в хирургии быть не может. Мужчины всегда пропускали девушек вперёд, а те и не возражали. На то они и женщины.

В субботу, 24 декабря, всё было хорошо, медсестра Татьяна Анатольевна Ардашева вместе с Еленой Викторовной Бородиной под руководством Станислава Ивановича меняли повязки, обрабатывали швы. Почему-то всех, кто к ним заходил, укладывали головой к окну, а ногами на выход. В операционной было всё на оборот: голова -- на выход, а ноги -- к окну.

Во время перевязки и осмотра швов я поинтересовался, можно ли меня выписать дня на два -- три раньше. Охота домой попасть к Новому году, а лететь далеко. Медсестры переглянулись между собой и в один голос заявили:

-- А вообще-то как вы к нам попали?

Что я мог им сказать? Это же, как в фильме "Бриллиантовая рука": очнулся, гипс. Краевая больница переполнена, талонов не дают, а болезнь не ждёт. Поднял я руку кверху и говорю им:

-- Он решает, кто на небесах, то есть Всевышний, ведь я к вам поступаю с острой болью, когда меня уже надо спасать. Это было и в феврале, 24 числа, и в декабре, 20 числа. Такова моя жизнь.

Улыбнулись девчонки и весело, профессионально продолжили свою работу.

Вечером у меня поднялось высокое давление, в то время дежурила медицинская сестра Валентина Викторовна Ван. Видно, что она давно работает в медицине: очень оперативно погасила небывалый скачок давления, и ночь прошла спокойно для меня и для неё.

Позже, разговаривая с Валентиной Викторовной, услышал, что она сама покупает лейкопластырь, так как его нет в должном количестве. А относительно моего давления посоветовала постоянно носить с собой таблетки и регулярно своим тонометром измерять его. Как же она была права, это я прочувствовал, когда не мог померить давление и не знал, как сбить его.

В палате № 14 лежала Людмила Николаевна Плохих, жительница села Агинское Саянского района, у ней был свой тонометр. Она мне любезно несколько раз мерила давление и поделилась драгоценными для меня таблетками, пока мой младший сын Максим не привёз мне их рано утром 26 декабря.

В этот же день, перед обедом, проходя мимо палаты № 9, увидал парня , который укладывал свои пожитки в сумку. Поздоровавшись, спросил:

-- Выписали, домой уже?

Он, подняв голову, ответил, что только поступил, и продолжил укладку вещей. Часа через два, прошёл уже обед, Слава сидел и играл в какого- то "дурака" в смартфоне, а я, проходя мимо девятой палаты, заметил, что парень лежал укрытый простынью, свет был выключен.

Он лежал и жестикулировал руками. Подойдя к нему, спросил:

-- Вас что - уже прооперировали?

Да, говорит и просит достать ему смартфон из его сумки. Разговорились, познакомились, зовут его Юрий Михайлович, ему 60 лет, живёт в Красноярске, работает прорабом. Высокий, стройный, беззубый красавец. Спрашиваю его:

-- Как вас так быстро прооперировали, ведь прошло не больше трёх часов?

Юра ответил:

-- Прижало меня на работе, аварию устраняли, мешки с цементом в траншею с мастером подавали. Я ведь уже второй раз с грыжей паховой попадаю сюда. Станислав Иванович молодец, быстро скальпелем работает. Вот лежу, руки, туловище работают, а ноги не слушаются. Сказали -- местная анестезия. В туалет надо по малой нужде, а никак. Позови медсестру.

Медсестры на месте не оказалось, встретил санитарку Надежду Викторовну Брешкову, стройную девушку с длинной косой, передал ей просьбу Юры. Пока я нарезал два круга по коридору, Юра снова машет руками -- зайди мол. Просит снова позвать санитарку, мол, утка полная. А мне что, всё равно ходить надо, нашёл Надежду, передал просьбу. На следующее утро Юра уже сам добирался до туалета, до процедурной и до перевязочной.

Встречи и расставания

Вечером 26 декабря моя однокурсница передала мне передачу. Мы вместе с ней учились в институте, жили в третьем общежитии строительного факультета, на пятом этаже, на этом же этаже жил Сергей Кужугетович Шойгу, он в свободное время водился с моим крестником. Да, неисповедимы пути Господни. Сегодня Сергей Кужугетович -- министр обороны России.

В посылке было всё, что нужно Славе, мне и Юре. Юра благодарил за фрукты, Слава -- за "отраву", которая убивает лёгкие человека, а я благодарил свою однокурсницу за дружбу, которая продолжается уже 51 год.

Вообще мне везёт по жизни на встречи с замечательными людьми. Помню 3 октября 1999 года, когда волею случая познакомился с генеральным директором ОАО "Норильский Никель" Джонсоном Таловичем Хагажеевым. Это он смог поднять "Норникель" с колен, который лежал в руинах. Замечательный человек, прекрасный руководитель, человек дела и слова. Это у него работал заместителем по социальным вопросам Валерий Владимирович Семёнов, который сегодня является сенатором РФ.

Вот и Юрий Михайлович -- вроде ничего необычного, а не скажи -- личность, душевный человек, рубаха парень, с таким можно в разведку идти. Разговаривая с ним о жизни, о семье, выяснил, что последние 12 лет он живёт с Надей, она у него пятая жена. Совместных детей нет, а от первых жён дети уже взрослые, самостоятельные. Да, "течёт река, бежит река, и я не тот, и ты не та". Нашёл он свою половину и счастлив.

Надеялся, что Станислав Иванович отпустит его на Новый год домой, а 4 января -- обратно в 9-ю палату, снимать швы. Завтра Славу выписывают, а меня в четверг.

Наступила среда, Слава спит, бужу -- не хочет вставать, а скоро обход. Я встал рано, привёл себя в порядок, благо в палате и горячая, и холодная вода, которую Слава пил некипячёной. Он наливал её в бутылки, охлаждал в холодильнике и пил постоянно, когда кончались молоко и кефир. На мой вопрос -- "горло не застудишь?" -- сказал, что привык пить холодную воду, вроде, Малышева рекомендовала.

Вошёл Станислав Иванович в сопровождении медперсонала. Я встал, Слава как сидел на кровати, так и остался сидеть, на его теле была повязка, опоясавшая горло. Станислав Иванович, опросив меня, стал беседовать с ним. Предложил ему, чтобы его сын шёл к ним работать, раз он так любит хвататься за нож. Здесь ему работы -- круглые сутки. Но сначала он должен окончить медицинскую академию и получить диплом врача-хирурга.

Была полная тишина, и тут Станислав Иванович заметил у Славы большой, очень давний шрам с левой стороны сердца и с укором спросил:

-- Так тебя уже не первый раз режут ножом, что за шрам?

И тут Славу прорвало. Он, картавя и растягивая слова, произнёс:

-- Д-д-а, скво-зное, п-п-уле-во-е. Я н-не с-са-м в А-а-ф-г-анн попа-л.

Станислав Иванович, что то ещё хотел сказать, но я, стоя сзади, легонько похлопал его по спине: мол, не надо сейчас ничего говорить солдату Афгана, ему и так тяжело. Эта война не хочет его отпускать. Она преследует его всю его жизнь, и нож в руках его сына -- это тоже Афган.

Мы расстались, я проводил его до лестничной площадки. Расстались, как солдаты Советской армии.

В четверг, 29 декабря, меня выписали. Перед тем, как покинуть больницу № 7 на улице Павлова, 4, я зашёл к заведующему хирургическим отделением № 1 Сергею Владимировичу Миллеру, поздравил его и весь его коллектив с наступающим Новым годом, пожелав крепкого всем здоровья и хорошей, слаженной работы.