Руководитель общины Виссарион: "Обвинение выдумано и абсолютно ничем не подтверждено"

Первого сентября в Железнодорожном суде Новосибирска прошло предварительное судебное слушание по уголовному делу Виссариона, Вадима Редькина и Владимира Ведерникова, на котором рассматривалось ходатайство защиты о возвращении дела прокурору в связи с наличием существенных нарушений в ходе ведения следствия.

А у нас появилась уникальная возможность опубликовать полностью выступление Виссариона на этом заседании, оно наглядно показывает суть творящегося за стенами Дома правосудия.

"Отбываем наказание неизвестно за что"

- Уважаемый суд, мой адвокат в соответствующем профессиональном ключе достаточно полно выразила сомнительную специфичность формулировки предъявленного нам обвинения, в котором, кроме фантазий и предположений следователя, абсолютно нет ни одного факта, имеющего отношение к самому обвинению,- сказал Виссарион и продолжил: - В данный момент суть моего выступления может носить только аналогичный характер, но хотелось бы вкратце обрисовать обстоятельство, которое мне и двум моим друзьям пришлось наблюдать.

В конце сентября двадцатого года без предъявления документов, постановлений и каких-либо пояснений нам троим одели наручники и увезли в неизвестном направлении.

Вечером того же дня, оказавшись в Новосибирске, мы были спешно ознакомлены с текстом какого-то совершенно бредового обвинения и доставлены в суд, где после того, как судья проговорила о наличии каких-то неизвестных нам якобы убедительных доказательств, мы оказались под арестом в СИЗО.

А в дальнейшем, несмотря на то, что в процессе всевозможных следственных мероприятий следователь никак не мог найти ни одного факта, способного хоть как-то подтвердить выдвинутое им же обвинение, нам упорно продлевали меру пресечения на основании каких-то стандартных, совершенно нелепых в отношении нас опасений.

Причём о решении суда можно было услышать от самого следователя ещё задолго до начала самого судебного процесса. Следователь нисколько не сомневался в том, какое именно решение должен будет вынести независимый суд.

Когда закончились следственные действия, и нам была предоставлена возможность ознакомиться со всеми показаниями свидетелей, то теперь уже мы имеем все основания утверждать, что в течение двух лет находимся под самой строгой мерой пресечения на основании исключительно выдуманного и абсолютно ничем не подтверждённого обвинения.

Ни в одном из показаний многих сотен свидетелей нет ни одного упоминания о каком-либо реально существовавшем факте, который имел бы отношение к предъявленному обвинению!

Ни одно из показаний Д. В. Кистерского и Э. Ю. Мизгирёва, кого следователь И. А. Васильев с самого начала выставил в качестве основных потерпевших, и чьи показания послужили как будто бы убедительными доказательствами при избрании нам меры пресечения, вообще не имеют ни одного упоминания конкретного факта, способного хоть как-то показать, что кто-то из нас непосредственно причинял им психологическое насилие.

Но ведь само обвинение по статье 111, которое было использовано в качестве веского основания закрыть нас в СИЗО, однозначно говорит об умышленном и непосредственном причинении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека.

А как это вообще можно было сделать, если ни с одним из этих двоих условно пострадавших, как и ещё с четырьмя личностями, добавленными в процессе следствия, я никогда индивидуально не встречался, и если о существовании некоторых из них я слышал, то о существовании других из этого списка узнал только во время знакомства с материалами дела.

Сейчас подошло время начала основного процесса судебного разбирательства, но мы выходим в суд в условиях, когда нам так и не было предъявлено обвинение в предусмотренной законом полноценной форме.

Нам совершенно непонятно, кого из свидетелей защиты было бы благоприятнее привлечь, так как никто из условно пострадавших никого из нас не обвиняет в соответствии с предъявленным обвинением и вообще не показывают, что же именно противозаконного мы сделали.

Уважаемый суд, мы никогда не были против следственных действий, так как скрывать нам абсолютно нечего, но нам пришлось с горечью задаваться вполне логичным вопросом: зачем же нужно было так бесчеловечно лишать пожилых многодетных отцов общения со своей семьёй и малолетними детьми, помещая нас в условия постоянного причинения нам психологического насилия и способствующие причинению вреда нашему здоровью?

Ведь по факту нашего нахождения в тюремных условиях мы уже около двух лет отбываем наказание неизвестно за что.

Не так давно в высказывании президента о судебной практике в России прозвучали слова о том, что пора бы прекратить заключать под стражу по любому поводу, а 24 мая на пленуме Верховного Суда была особо подчёркнута необходимость вдумчивого обсуждения возможности избрания мягких мер пресечения.

Ваша честь, прошу вас смягчить меру пресечения, что позволило бы увидеться с семьёй и детьми, с кем мы были без всяких на то оснований бездушно разлучены.

Более того, наличие вероятности выступлений большого количества свидетелей неизбежно предполагает затягивание процесса на длительное время, а в условиях нашего пребывания в СИЗО частое появление в суде крайне проблематично, так как будет однозначно сопряжено с прямо подрывающим здоровье режимом.

В день суда нас выведут из камеры ранним утром и, независимо от того, сколько времени в этот день будет длиться судебный процесс, вернёмся в камеру только поздним вечером, а разовым сухим пайком, предусмотренным для такого случая и включающим только продукты с содержанием мяса, мы воспользоваться не можем в связи с тем, что уже очень длительное время являемся вегетарианцами.

Без пагубных последствий выдержать длительное время такой режим будет крайне сложно, а без вашего соответствующего решения по изменению меры пресечения мы никаким иным образом не можем изменить в благоразумном направлении эту ситуацию, которая элементарно будет усложнять нашу возможность защищаться в предстоящем процессе.

Несмотря на обилие нечистоплотности и беспринципности, убедительно продемонстрированных представителями следствия и правосудия за эти два года нашего заточения, я всё же питаю надежду, что на этом начавшемся судебном процессе благоразумие восторжествовать сможет.

Моя деятельность за тридцать лет всегда была на виду у множества людей. Так же и этот, знаменательно спровоцированный кем-то сомнительный процесс, неизменно должен быть открыт для всех, в связи с чем тексты предъявленного обвинения, показания нескольких обвинителей и сотен других свидетелей уже отданы для массового ознакомления и обсуждения в среде прогрессивной части мирового сообщества.

В зал журналистов не пустили

По ходатайству прокурора, вопреки всем разумным доводами защиты, суд принял решение закрыть весь судебный процесс. Это значит, что защита и участники процесса не смогут ничего сообщать о ходе судебного разбирательства.

Несмотря на то, что в здание суда попали представители несколько каналов - новосибирского "ОТС", "Россия", "НТВ" и местных "Криминальных новостей", им было разрешено находиться в коридоре, однако в зал корреспонденты допущены не были ввиду закрытого по регламенту первого заседания.

Побеседовать и записать интервью с адвокатами удалось только нам, поэтому стали известны некоторые подробности. Например то, что на слушании присутствовал один из якобы потерпевших. По мнению следствия, к нему было применено психологическое насилие со стороны обвиняемых, в результате которого он получил психическое заболевание.

О качестве ведения следствия говорит то, что даже он поддержал доводы защиты о необходимости вернуть дело на дополнительное рассмотрение из-за многочисленных нарушений во время следствия, а также возражал о проведении судебного разбирательства в закрытом режиме.

Итогом предварительных слушаний стал отказ со стороны суда в возвращении дела прокурору. Основное судебное заседание назначено на 13 сентября 2022 года.

"Конкретики нет, всё достаточно абстрактно"

Адвокат из команды защиты "Жуков и партнёры" Игорь Наточий ответил на несколько вопросов сразу после завершения предварительного судебного заседания по делу Виссариона, Редькина и Ведерникова, пока судья находилась в совещательной комнате.

- В связи с изменением территориальной подсудности возможно ли спрогнозировать, сколько времени будет тянуться основной суд?

- Не могу дать ответ на этот вопрос, поскольку неясно, какое решение будет принято сегодня. Если будет решение оставить дело, судья назначает судебное заседание и, исходя из своей занятости, определяет динамику рассмотрения дела. Только тогда можно будет говорить о длительности основного суда.

Сейчас судья принимает решение: либо отказать стороне защиты, либо вернуть дело прокурору на дополнительное расследование. Дальнейшие шаги будут зависеть уже от этого.

- Как себя чувствует Виссарион?

- Все обвиняемые себя чувствуют нормально. Я не слышал жалоб ни от кого в процессе.

- Смогли ли вы выявить при ознакомлении с делом случаи, когда при первом и при последующих допросах потерпевшие подтвердили, что обвиняемые причинили им вред?

- Я, к сожалению, не могу обсуждать детали уголовного дела на текущий момент, чтобы не навредить тактике стороны защиты. Но очень кратко и обобщённо можно сказать следующее: никакой конкретики о совершённых преступлениях в материалах дела сторона защиты не увидела. Защита не увидела тех деталей, о которых вы спрашиваете. Их нет. Всё достаточно абстрактно.

- Следственная группа предположила, что в отношении потерпевших причинялось психологическое насилие. Удалось ли вам найти в материалах дела конкретную информацию, где было зафиксировано, когда, при каких условиях и каким образом происходило насилие? Ведь пострадавшие должны помнить какие-то детали.

- Конкретики защита в материалах дела не усматривает.

- Есть много людей, которые хотели бы свидетельствовать перед судом о своей жизни в общине, о своём общении с Виссарионом, с Редькиным, Ведерниковым. Они смогут это сделать? Есть ли для этого порядок, и как он будет организован?

- Когда будет принято решение о назначении судебного заседания, то свидетели из числа жителей общины смогут являться на судебное заседание и, соответственно, вправе будут давать свои показания.

- Расскажите, пожалуйста, можно ли сказать, что у суда есть заинтересованность затянуть процесс?

- Суд ещё не назначил судебное заседание, поэтому рано говорить о динамике процесса.

- Есть ли разница, где будет проходить суд?

- В силу норм закона, Конституции, Уголовно-процессуального кодекса, каждый гражданин имеет право на то, чтобы дело рассматривалось судом, закреплённым за той территорией, где совершено деяние. Изменение территориальной подсудности повлияет на то, что потерпевшие, свидетели со стороны обвинения и свидетели со стороны защиты, а это в основном жители Красноярского края, численность которых превышает триста человек, понесут расходы для того, чтобы попасть в Новосибирск. Людям элементарно будет затруднительно являться на заседания.

- А почему суду выгодно проводить это здесь, в Новосибирске?

- Я не могу сказать, почему это может быть выгодно или не выгодно суду. Решение принято о смене территориальной подсудности Восьмым кассационным судом общей юрисдикции, и оно вступило в силу, из этого и исходим.

- Названы ли объективные причины изменения территориальной подсудности? Или всё строится на предположении?

- Конкретики также и в этом вопросе сторона защиты не услышала. Были названы абстрактные доводы, то есть никакой конкретизации. Видимо, выгодно было изменить подсудность, вот и изменили...

"Справедливость со стороны государства - вещь эфемерная"

Позже, когда постановление суда было оглашено и итогом предварительных слушаний стал отказ суда возвратить дело прокурору, с нашим корреспондентом побеседовал и руководитель адвокатского бюро "Хорошев и партнёры" Иван Хорошев. Он дал исчерпывающую информацию о ходе ведения дела Виссариона.

- Поскольку теперь процесс закрытый, как вы будете подбирать свидетелей из общины, ведь многие хотят выступать на стороне защиты? Как вы планируете организовать процесс выбора свидетелей по конкретным обвинениям?

- Выбора как такого у нас нет. Мы зададим определённые критерии, которые нам здесь важны, но пока до выбора свидетелей защиты ещё рановато, потому что сейчас очередь представления доказательств обвинения. Нам надо понять, что сторона обвинения будет представлять со своей стороны. А потом мы уже будем переходить к доказательствам со стороны защиты.

- В чём обвиняют Виссариона и на чём строится дело? Какова версия прокуратуры? Как давно вы ведёте дело Виссариона? Как можете охарактеризовать это дело сейчас? Есть ли надежда на справедливость?

- Справедливость со стороны государства - это вообще вещь эфемерная. Моё мнение не поменялось. Оно здесь только укрепилось. Поскольку мы живём при авторитарном режиме, то рано или поздно авторитарный режим начинает бороться с инакомыслием. С общиной Виссариона это очень заметно.

Я точно вам хочу сказать, что года с 2012-го для правозащитной стороны очень ощутимо начала проявляться борьба сначала со скинхедами, потом - с антифашистами, затем - с людьми, которые не были согласны, допустим с чеченской историей, затем - с людьми, которые как-то не так исповедовали ислам. То есть это начиналось всё медленно. Эта машина...

Если мы берём начало двухтысячных, то сначала была борьба с теми, кто был не согласен с освещением войны в Чечне, с терактами, ситуацией с подводными лодками. Но пока это было более-менее мягко. А когда режим набрал обороты, когда репрессивный механизм усилился, всё это начало отрабатываться по уголовным делам.

Сначала садили несогласных по одним категориям, то есть расправились с "чеченскими террористами", потом начали расправляться с различными культурами. Только методы борьбы, которыми это всё делалось, у людей, занимающихся правом, вызывали сомнения.

Потом, когда расправились с явными радикалами (я всегда говорю, что с ними нужно разбираться, но это должно быть в правовом поле), пошли массовые вещи, связанные с событиями на Украине с 2014 года. Потом начались масса дел, которые мы как защитники называем провокационными. Это дело, например, "Нового величия", когда в группу молодёжи, которая увлекалась монархическими идеями, внедрялись провокаторы. Потом этих молодых людей осуждали по экстремистским статьям.

Масса мусульман сейчас проходит по делам, связанным якобы с экстремистскими организациями. Многое просто не замечается, что делается в государстве. Адвокаты, которые давно работают в этом поле, всё прекрасно видят. В какой-то момент это поле было расчищено, и следующим врагом стало всё, что не похоже на государственную идеологию.

Нынешняя государственная идеология заточена на некий вид православного христианства, который пропагандируется Московским патриархатом, РПЦ. Сейчас нам говорят: "Духовность, скрепы, патриотизм" и прочее, какие-то слова, за которыми не всем понятно, что стоит.

Община Виссариона под это не подходит. Соответственно, вы не похожи - значит, с вами надо бороться. Я, допустим, как житель Красноярского края чётко помню, как в 90-х годах возникла эта община. Её дальнейшее существование было окутано массой легенд и баек, зачастую составленных из негативных домыслов и сказок.

Думаю, сказались общие тенденции переходного периода 80-х, 90-х, тогда действительно были страшные тоталитарные секты: "Белое братство", "Аум синрикё" (запрещённые в Российской Федерации организации, признанные Верховным судом террористическими.- Прим. ред.). Это были, безусловно, мошенники, которые на основе якобы религии вытаскивали из людей деньги.

Вот этот образ "непохожести" и лёг на общину Виссариона. Большинство наших жителей, в том числе те, которые сейчас у власти, тоже были воспитаны в этом во всём. Да, они и живут в этом, не желая разбираться.

Когда-то мы замечательно разговаривали с Денисом Сафроновым. Он говорил о моменте вхождения в общину: "Я вот тоже думал, что здесь оргии..." Как можно было молодому тридцатилетнему человеку понять, что такое "оргии"?

Он говорил: "Я прямо ожидал, что они здесь будут. А когда пришёл и понял, что здесь никаких "оргий" нет, что это просто некая коммуна людей, живущих по какому-то взаимному согласию, по каким-то правилам, которые эти люди приняли, то всё стало совсем по-другому".

Я, допустим, как человек нерелигиозный сравниваю общину с неким "толстовским" движением. Лев Толстой об этом говорил: о жизни с природой, о единении в любви и согласии. В двадцатом веке существовало движение хиппи. Оно тоже чем-то похоже.

Мне кажется, что община Виссариона - это некая общность людей, свободно собравшихся вокруг правил. Каждый приходящий должен понять эти правила. Поэтому, если ты не понимаешь правил, просто уходишь...

По большому счёту я вижу общее снижение культуры в России, которое идёт с 90-х. Понижение уровня образования - систематическое, и это нельзя просто списать на Интернет либо ещё на что-то. Я вижу общероссийский феномен понижения уровня сознания, это приводит к тому, что сейчас государство не хочет ни в чём разбираться, вникать или приглашать специалистов. Отделываются какими-то псевдоспециалистами типа сектоборца Дворкина и ещё каких-то подобных людей, которые вещают, как кликуши, не разбираясь ни в чём.

Толком не изучив общину, даже не побывав в ней, уравняли общину Виссариона с теми тоталитарными сектами, которые господствовали в России в девяностых - начале двухтысячных. Так их же много, и я прекрасно понимаю, что в мире это существует. История США тоже говорит, что там вообще свобода в принципе - пока не произойдут какие-то ужасные вещи, государство позволяет этому развиваться.

Возвращаемся к функционированию авторитарного режима. В какой- то момент укреплённый аппарат силовиков, а ему постоянно нужно чем-то отчитываться, решил отчитаться общиной Виссариона. И вот 22 сентября 2020 года прилетели четыре военных вертолёта, по-взрослому всё, огромное количество различных спецподразделений от ФСБ, Росгвардии. И даже есть все основания считать - по рассказам очевидцев,- что там были ЧВК, по крайней мере, точно известно, что были люди в камуфляжной форме с логотипами ЧВК.

Я не помню таких спецопераций со времён первой и второй чеченских войн. Взять и понадеяться на какие- то отчёты и приехать к мирным людям, у которых оружие только для обороны от зверей?! Они мяса-то даже не едят... Приехать с этим всем и потом ещё две недели удерживать регион! По деревням стояли автозаки и системы подавления сотовой связи.

Они сказали: "Мы скоро раскроем все ваши сексуальные преступления! Мы раскроем все ваши хищения, мы раскроем всё, всё, всё!" А что по итогу?

Уголовное дело возбуждалось, если мне не изменяет память, в конце 2018-го - начале 2019 года. До этого был ряд оперативных мероприятий. Можно смело сказать, что уже более трёх лет ведётся официальное следствие. До этого был как минимум год оперативных мероприятий.

Четыре с лишним года пристального просеивания жизни общины через мелкое сито показали, что есть 12-14 человек, заболевших какими-то психиатрическими заболеваниями, причём непонятно - когда и почему. Якобы эти люди получили болезнь от проповедей и от жизни в общине.

Стоит заметить, что при этом нет ни одного потерпевшего, связанного с непосредственным насилием, в том числе сексуальным. Нет случаев ни педофилии, ни оргий, ничего! Всё изучив, сказали, что есть какие-то люди, которые получили психиатрические заболевания, живя в общине. По сути, всё обвинение на этом и построено.

Я не беру здесь обвинение Ведерникова в мошенничестве, потому что "мошенничество" не связано с деятельностью общины. Оно связано с частной, лицензированной, образовательной школой "Истоки". Это какие-то бюджетные нарушения, которые либо были, либо нет. Мы чётко понимаем, что если вопросы нарушения бюджета и существовали, то они не связаны с хищениями дополнительного финансирования школ.

Будем разбираться, кто здесь потерпевший. Обвинение утверждает, что деньги изымались из заработной платы, поступившей на счета учителей, которые добровольно эти деньги вносили в фонд школы. Почему тогда неким образом потерпевшим по данному обвинению является министерство образования?!

Основное обвинение против Торопа, Ведерникова и Редькина - это создание религиозной организации, посягающей на права граждан. И они прямо так и пишут: "Создали организацию с целью хищения имущества". Но за четыре года следствия нет ни одного потерпевшего, у которого это имущество было похищено!

В основу негативных мнений в отношении общины положено заключение эксперта Астаховой из Казанского университета. Эксперт этот с определённой репутацией, к сожалению, с репутацией " убийцы сект". Но у нас есть мнение многих других учёных, которые с точки зрения религиоведения, социологии и лингвистики приводят примеры существования социальной группы в той или иной связи.

Все потерпевшие официально признаны, но эти люди оказались недовольны, в какой-то момент их не устроили правила поведения в этой общине, вот и всё.

- Виссариона обвиняют в "создание деструктивной религиозной секты". Что вы можете сказать как адвокат по поводу действий следственных органов и решений суда по этому делу за всё это время?

- Снова возвращаемся к правилам жизни авторитарного общества. Оно не подчиняется праву, оно может делать закон "под себя". Поэтому, если мы рассуждаем, исходя из категорий "право" и "закон", то я чётко хочу сказать: всё, что связано с предварительным расследованием, задержанием, с содержанием обвиняемых под стражей,- это всё неправовое.

Всё это делалось в насмешку правовым конструкциям, которые заложены в нашем законе. Систематические нарушения следствия, которые одобрялись судом. А суд сейчас у нас - это продолжение обвинения. Это просто такой орган, который утверждает решение следствия, начиная от задержания.

Для ознакомления было 89 томов, от нас потребовали изучить их в течение двух месяцев. Это что такое?! Даже в эти два месяца, когда обвиняемые были в СИЗО, им эти тома не дали. А потом нам сказали: "Вы ознакомлены, вы готовы".

То же самое - закрытия слушания по делу. Оно абсолютно аморфно. Оно абсолютно не совпадает с требованиями, которые прописаны в уголовном процессе. И здесь понятно, что этот судебный процесс - тоже продолжение какой-то воли, связанной с уголовным преследованием общины. Права там нет.

Я всегда об этом говорю, если поставить эти задачки перед студентами третьего курса: "Основания для объявления судебного заседания закрытым" или "квалификация действий Торопа по статье 111", то любой нормальный студент третьего курса скажет, что в данном деле нет 111-й статьи, так же нет оснований закрыть дело, нет оснований продлевать стражу.

Но вот почему-то наши правоприменители - следователи, судьи, прокуроры - они сейчас все работают не по праву, забывают, чему их учили в университетах. Они действуют так, как им выгодно, не трактуя закон, а ломая и деформируя его так, как им нужно.

- Какие яркие события в рамках длящегося процесса можете выделить на сегодня?

- Во-первых, пытки Ведерникова, которые были в феврале 2021 года. Человеку пришлось в течение двух дней вынести жесточайшие избиения, мы об этом говорили. Я думаю, что своевременная реакция защиты, выход в средства массовой информации позволили это прекратить.

Но потом эти пытки продолжились через меры дисциплинарного воздействия, когда (у Ведерникова в большей степени, у Торопа и Редькина - в меньшей) помещали в штрафной изолятор, а также перемещали из камеры в камеру.

Потом самым ярким было, когда нам суд сказал, что мы за два месяца должны изучить 89 томов дела! По-хорошему, по-нормальному, с учётом троих обвиняемых и четырёх адвокатов, с таким количеством материалов мы должны были как минимум знакомиться полгода. И это только 89 томов материалов. А сколько ещё вещественных доказательств! Нам просто не дали с этим ознакомиться.

Следующее - закрытие процесса. В принципе, всё это мы ожидали, мы всё это понимаем. Мы знаем, что здесь мы в уязвимом состоянии, когда наш оппонент делает это "по праву сильного". Когда спрашиваешь: "А почему?", он отвечает: "А потому..." Дискуссии здесь нет.

- Какие последствия для общины в случае ликвидации Церкви через суд? Какие риски для членов общины? Каким может быть дальнейшее развитие событий?

- Мы не питаем иллюзий. Мы считаем, что суд вынесет решение о ликвидации. Когда юридическое лицо будет ликвидировано, дальше будет ясно, насколько государство заинтересовано в том, чтобы разрушить общину. Если они захотят двигаться дальше, то, в принципе, любого человека, который обозначит себя как последователь ЦПЗ, можно привлекать в дальнейшем к уголовной ответственности по этой же 239-й статье, которая сейчас вменяется Торопу, Редькину и Ведерникову.

Просто у них формулировка обвинения - "организация", но там есть ответственность и за "участие". Если государство захочет, оно общину будет зажимать и дальше, вплоть до её ухода в подполье. Это как сейчас происходит со "Свидетелями Иеговы" (организация запрещена в Российской Федерации, признана Верховным Судом экстремистской.- Прим. ред.). Ведь они же существуют, но их деятельность запрещена.

Мы видим, что в течение двух лет после задержания община существует. Я вижу, что она стала более сплочённой. Поэтому правовые последствия в авторитарном государстве - они такие: если государство захочет, оно будет давить на общину дальше. Мы будем наблюдать механизм давления.

- Двоих последователей обвиняли в противодействии деятельности журналистов, когда провокаторы с РЕН-ТВ приезжали. Обвинение одному из фигурантов отменили, а почему второму не отменили, а оставили условный срок? Это сейчас обжалуется? Ваша команда ведёт это дело, как можете это прокомментировать?

- Да, конечно, мы по-прежнему его ведём. Я лично защищал Василия Белко. Во-первых, наша позиция была, есть и остаётся такой: никакого воспрепятствования журналистской деятельности не было. Эти люди изначально не представились сотрудниками СМИ. Они посещали Обитель Рассвета как минимум три раза - первый день, второй день, и в третий всё произошло.

Что касается обвинения общинников в воспрепятствовании журналистской деятельности, то мы изначально исходили из того, что поведение представителей СМИ Литомина и Таланова не позволяло ни Белко, ни тем более Анянову понять, что перед ними журналисты. Из трёх дней посещений в первый день эти люди пришли как туристы, во второй - как благотворители. Ведь они обманывали всю общину: сказали, что являются представителями благотворительной организации, которая хочет потратить здесь 5 миллионов.

Мы можем это рассматривать как этическое нарушение. Но с точки зрения уголовного права при таких обстоятельствах ни Белко, ни Анянов не могли знать, что перед ними журналисты. В третий день было уже недостаточно вдруг показать какую-то карточку и сказать: "Я - журналист". Почему должны ему поверить в третий раз, если он дважды сказал неправду?

Поэтому апелляция по делу Белко первый приговор отменила полностью именно на основании, что нет доказательств того, что он знал, что перед ним журналисты. Второй оправдательный приговор также вынесен на этом основании: нет доказательств, что Белко знал, что перед ним журналист.

Что касается Анянова, то суд не услышал, не учёл того, что, обвиняя Анянова в изъятии микрофона у Литомина, судом упущен тот момент, что этот микрофон принадлежал Анянову. И Анянов не разрешал Литомину пользоваться этим микрофоном так, как тот им начал пользовался.

Человек защищал свою собственность. На стыке гражданского и уголовного права очевидно, что самозащита была вполне уместна. Она не переходила каких-то границ. Будем смотреть дальше. У нас впереди судебное разбирательство, предстоит апелляция.

Община стала раздражителем

Закрыть судебный процесс - ожидаемый и прогнозируемый шаг. При внимательном наблюдении за усилиями, прикладываемыми теперь уже карательно-судебной системой, невольно приходит в голову вывод о реализации запланированного сценария, в котором разумный и непредвзятый подход к рассмотрению дела не предусмотрен.

Решение о проведении процесса в закрытом режиме - это не что иное, как использование возможности скрыть от общественности ярко выраженные корыстные желания влиятельного источника указов "сверху". Главное условие для этого - максимально ограничить прямой доступ к непосредственному источнику информации, привлекать в случае необходимости наёмных журналистов, которые на заказ преподнесут любую информацию в нужном виде, в случае с Виссарионом - в предвзято-негативном.

На протяжении тридцати лет, объективно подходя к рассмотрению жизни самой общины, никто из наблюдателей не зафиксировал в сути её ничего противоправного либо даже похожего на призыв к смещению существующего порядка.

Прямым текстом, неоднократно, открыто Виссарион обращался к всевозможным главам и руководителям различных уровней с предложением разумно рассмотреть имеющиеся у него знания о выходе человечества из тупика. Однако его слова просто проигнорировали.

Дальше, со временем, что-то назрело, и община стала раздражителем, которая одним своим присутствием невольно начала подчёркивать уродство и ущербность тех, кто, якобы имея законные полномочия, не способен на самом деле ничего изменить к лучшему. Я думаю, именно поэтому с ней и дальше будут пробовать бороться.

Всё только начинается. На самом деле найдётся достаточно вариантов, чтобы достоверно рассказывать об основных вешках, вбиваемых так называемым правосудием.

Новосибирск - Курагино.