В "деле Виссариона" суды боятся сделать лишний шаг в сторону послаблений

После ареста Виссариона, после того, как федеральные СМИ подвергли травле жизнь людей, живущих в общине, я не смог не отметить интересный факт.

В общину увеличился поток людей из разных концов нашей страны, желающих своими глазами посмотреть на то, как в глухой тайге вырос прекрасный город -- Обитель Рассвета. На место, превращённое в цветущий сад, где можно познакомиться с интересными людьми. Посмотреть и пообщаться с теми, кто без государственной поддержки создаёт своими руками жемчужину Красноярского края. Посмотреть на сообщество людей, живущих на принципах открытого и дружеского взаимодействия между собой. Посмотреть на людей, которые искренне верят в то, что именно так должна выстроиться новая модель человечества.

Происходящее неизбежно подталкивает людей к необходимости широко освещать государственное беззаконие, направленное против верующих, против общины. Нам, конечно, понятно, что борьба с карательным механизмом известным и общепринятым методом бессмысленна. Нам понятно, какие цели преследуют организаторы репрессий. Но мы не согласны и не считаем правильным просто наблюдать, как мучают наших близких людей.

Поэтому всё, что мы пока можем сделать -- это рассказывать вам, дорогие читатели, как происходит это позорное для государства мероприятие. Чтобы все знали: верующие будут открывать противоправную информацию, чтобы недальновидные чиновники понимали, что они дестабилизируют общество в это тревожное время и рождают недоверие к власти.

В сентябре 2022 года исполнится два года, как был арестован Виссарион и два его ученика. Сфабрикованное дело и всё происходящее вокруг него, в том числе и спровоцированная на высоком уровне откровенная клевета, безудержным потоком полилось на тех, кто устремился участвовать в формировании нового мира, основанного на наивысших морально-этических ценностях человечества.

Хочу немного приподнять информационный занавес над судебными разбирательствами, опущенный под предлогом эпидемиологической обстановки. Опираясь на задокументированные материалы дела, на запротоколированные секретарём суда высказывания обвинения, постараюсь достоверно рассказать о сути происходящего.

20 июля 2022 года состоялось открытое апелляционное судебное заседание Верховного суда РФ по делу Виссариона. Проходило рассмотрение жалобы защиты на изменение территориальной подсудности дела в Верховном суде РФ, о решении, принятом 20 апреля 2022 года Восьмым кассационным судом в городе Кемерово. С грустью пришлось отметить, что журналистов, имеющих смелость объективно осветить заседание Верховного суда РФ, не оказалось.

Теперь -- о ходе заседания. В высказываниях обвинительной стороны, в словах защиты и обвиняемых прозвучало то же самое, что звучало и на суде в Кемерове 20 апреля. Поэтому я достаточно подробно постараюсь рассказать, что происходило именно в Кемерове, на первом открытом судебном заседании.

Итак, рассматривалось ходатайство заместителя генерального прокурора РФ Дмитрия Демешина об изменение территориальной подсудности уголовного дела в отношении граждан России С. А. Торопа, В. О. Ведерникова и В. В. Редькина.

Прокурором были озвучены доводы о том, что на территории субъекта Российской Федерации, к подсудности которого отнесено рассмотрение дела, подозреваемые около  30 лет осуществляли руководство религиозным объединением Церковь Последнего Завета (термин "руководство" придумано следствием, а доказательствами наличия якобы некой иерархии явились слова потерпевших.-- Прим. авт.), деятельность которого, по предположению следствия, сопряжена с насилием над гражданами.

По утверждению стороны обвинения, за длительный период последователями были выстроены близкие отношения с представителями органов власти. Некоторые из последователей учения (на законных основаниях.-- Прим. авт.) вошли в состав органов местного самоуправления. Было зафиксировано лоббирование интересов религиозного объединения со стороны должностных лиц органов государственной власти. Независимость и беспристрастность судей Красноярского края, объективность принятых ими решений будут в дальнейшем поставлены под сомнение, а принятые решения будут считаться не отвечающими принципам справедливости.

Таким образом, ни много ни мало, а ссылка заместителя главного прокурора РФ на то, что имеются какие-то взаимоотношения подозреваемых с губернатором Красноярского края, который, в свою очередь, имеет влияние на судей края (Николай Викторович Фуга является председателем краевого суда с 2014 года, председатель Курагинского районного суда Александр Георгиевич Борзенко занимает эту должность с 2015 года) ставит под сомнение законность избрания судей на должность.

Прокуратура, заявляющая такое ходатайство и ссылающаяся на данные факты, должна была бы уже начать проверку лоббирующего интересы общины губернатора (Александр Викторович Усс занимает должность с 2018 года) и судей края. Либо соответствующая инстанция обязана проявить интерес к безосновательным заявлениям, граничащим с клеветой на должностных лиц, назначенных президентом РФ.

А дальнейшая повестка для защиты и подозреваемых стала неожиданностью: почему у суда, рассматривающего территориальную подсудность, вдруг появились полномочия рассматривать на том же судебном заседании ещё два ходатайства -- о продлении меры пресечения и о продлении ареста денежных средств свидетеля, тем более -- без его уведомления и без его участия?

Но у общественности благодаря такому повороту появилась возможность достоверно узнать о реальной сумме денег, якобы изъятой у Виссариона во время обысков. Прокурор зачитал ходатайство о том, что он просит продлить, наложенный арест в отношении имущества, на денежные средства в размере 1 миллион 872 тысячи рублей, 6 тысяч долларов США и 8 510 евро, изъятых при обыске в жилище Д. В. Сафронова!

Прокурор утверждал, что имеется достаточно сведений, дающих основания полагать, что денежные средства добыты в результате преступной деятельности обвиняемого. Исходя из каких сведений оперативники изъяли деньги у другого человека, в деле не говорится. Поэтому факт: за несколько лет интенсивной оперативно-разыскной работы значительного штата следователей наличия денежных средств или доказательств их существования у Виссариона не обнаружено и изъятия средств не произведено.

Видимо, стояла задача сделать это любой ценой, чтобы свести нелепую версию следствия о мотиве создания религиозного объединения с предполагаемым следствием мотивом действий обвиняемых -- получение денежной прибыли. Поэтому внимание было переключено на соседа. На Дениса Сафронова, имеющего в деле статус свидетеля.

Денис -- успешный бизнесмен, известный в России ландшафтный дизайнер, автор городских парков в Абакане и Красноярске. Признанный мастер своего дела, стремящийся улучшать среду обитания людей. Выращивающий и высаживающий со своей командой бесчисленное количество разнообразных растений там, где в этом имеется огромная потребность. Его оборотные средства, отложенные на закупку посадочного материала, и были внезапно изъяты в ходе разыскных работ в рамках дела, к которому он, по сути, не имеет отношения.

В качестве аргумента для содержания под стражей и для продления срока содержания прокурор предоставил характеристики из СИЗО, составленные на обвиняемых, а также медицинские справки из медсанчасти, содержащиеся в материалах дела, об отсутствии заболеваний, препятствующих содержанию под стражей.

В зачитанных характеристиках все подозреваемые характеризуются с отрицательной стороны и имеют дисциплинарные взыскания. Справки выданы инспектором А. С. Полковниковым и подтверждены начальником СИЗО-1 Новосибирска А. Е. Мартыновым.

Основные аргументы для содержания под стражей сводятся к тезису о том, что подозреваемые обвиняются в совершении ряда преступлений, в том числе особо тяжкого -- против здоровья (со слов потерпевших, вред здоровью выражен в нервозности, в ухудшении психического здоровья и ухудшении сна, диагноз поставлен в рамках другого уголовного дела без участия психиатра.-- Прим. авт.).

Со слов прокурора, обвиняемые на протяжении длительного времени взаимодействовали с представителями органов власти. Якобы они обладали полномочиями власти, значительными финансовыми ресурсами и авторитетом. Прокурор утверждает, что есть основания считать, что эти взаимоотношения также могут быть использованы с целью оказать давление на участников судопроизводства для изменения ими показаний или отказа от показаний, а также возможности подозреваемых скрыться от суда.

По сути, из заседания в заседание прокурор зачитывает одни и те же опасения, домыслы, предположения без предоставления фактов.

Приведу аргумент О. И. Климовой, являющейся одной из 23 "потерпевших", единственной, кто участвовал в судебном заседании 20 апреля. Она является представителем сына и по его просьбе озвучивала ходатайство, чтобы дело рассматривалось не в Красноярском крае, а в Новосибирске, поскольку сын когда-то много лет назад общался с прокурором Курагинского района, но тот не стал рассматривать его дело, не стал разбираться. При этом заявлений на бездействие должностного лица или подтверждающего факта обращения в прокуратуру в деле нет, поэтому эти слова являются неподтверждёнными.

Приведу и другое её высказывание на суде:

"Мой сын инвалид по психике. Раньше у него был диагноз шизотипическое расстройство. Этот диагноз был поставлен в 4 разных стационарных больницах, где в течение 4 лет он лежал и наблюдался. А вот в рамках данного уголовного дела следствием организовано обследование в Омске. Там в течение 10 минут ему переделали диагноз..."

Здесь вмешивается прокурор и пробует остановить выступление. Но Климова говорит, что она высказывание уже заканчивает, и ей разрешается сделать это:

"...Ему за 10 минут переделали диагноз на шизофрению. На более тяжёлый. Это очень усугубило тяжесть положение. Это долго объяснять. Поэтому у меня ходатайство, чтоб вернули прежний диагноз -- шизотипическое расстройство! Мы хотим, чтобы к тому времени, когда начнётся основной суд, диагноз был изменён на прежний".

Этим высказыванием Климова показала, как легко получают в интересах следствия нужные сведения о состоянии здоровья потерпевших. А на вопрос судьи, поддерживает ли она поставленные прокурором вопросы об изменении подсудности подозреваемых, о продлении меры пресечения и о продлении ареста на имущество, ответила, что не изучала этот вопрос и не знает, надо ли ей поддерживать или не поддерживать.

Что же, это её право -- дискредитировать качество судебно-правовой системы.

Давайте попробуем посмотреть на точку зрения прокурора со стороны обвиняемых. Указывалось, например, что обращение в правозащитную организацию может повлиять на объективность суда. Возникает вопрос: неужели у обвиняемых нет права обратиться в правозащитную организацию, если они видят нарушения в действиях следствия или прокуратуры?

Почему это расценивается как воздействие или давление на суд? Почему вменяется в вину то, что привлекается внимание общественности? Разве нельзя открыто говорить о процессе ведения следствия и суда?

Важнейшим инструментом открытости и объективности как раз является общественное мнение. Известно, что президент РФ неоднократно концентрировал своё внимание на важности общественного мнения о работе всех ветвей власти, в том числе и судебной. Но, как мы увидели, Генеральная прокуратура имеет другое мнение.

Обратим внимание на цитату, озвученную 20 апреля: "За длительное время функционирования религиозного объединения на территории Красноярского края её руководители выстроили близкие отношения с представителями органов власти..." Согласитесь, что близкие отношения могут быть с женой, а с представителями власти выстраиваются всё же деловые отношения?

Все обвиняемые утверждали, что с губернатором Уссом и с представителями правительства Красноярского края лично не знакомы. Доказательств, оформленных в соответствие с требованием закона, стороной обвинения на обоих заседаниях предоставлено не было, хотя этот аргумент -- о якобы личных знакомствах -- является основным для изменения территориальной подсудности.

Община действительно существует на территории Красноярского края уже 30 лет. Но за это время сменилось не одно правительство региона и не один губернатор. Представители власти действительно неоднократно встречались с представителями общины -- это является естественной формой существования местных муниципальных образований. Но, может, стороне обвинения известно о неконституционных фактах несменяемости местной судебно-правовой власти края, которые почему-то не разглашаются? Тогда логично было бы выстраивать законные требования об изменении территориальной подсудности.

Оказывается, на объективность суда влияет и участие мастеров общины в строительстве объектов Универсиады 2019 года, проходившей в Красноярске. Это отражено в материалах дела. Но хочется спросить: обвинение серьёзно заявляет, что мастера -- ребята, которые умеют качественно строить и участвовали в таком известном международном мероприятии -- тем самым могут воздействовать на Курагинский суд?

В материалах дела есть и другой момент: ребята из общины строили объекты недвижимости для губернатора края. В нашем случае это тоже является угрозой объективности для принятия решения судом.

Но заместитель генерального прокурора должен был также хорошо знать, что ребята из общины строили объекты недвижимости и для нынешнего премьер-министра Михаила Мишустина. Следуя этой логике, возникает вопрос: а что, теперь все суды Российской Федерации могут иметь некую необъективность в рассмотрении дела Виссариона и ликвидации религиозного объединения? Но такое высказывание и такое видение дискредитирует судебную власть, что является нарушением уже правовой этики со стороны Генеральной прокуратуры.

Подозреваемый Ведерников на заседании Верховного суда 20 июля заявил следующее:

"Мы всегда выступали за объективное и открытое рассмотрение судебного процесса. Поэтому будем освещать всё происходящее в зале суда в средствах массовой информации и в социальных сетях. Мы заинтересованы в объективном и честном рассмотрении этого сфальсифицированного против нас уголовного дела. По-тихому судебное разбирательство провести не получится. Пусть в стране и в мире все увидят, как на ложных доносах и сфабрикованных материалах проводится следствие. При таком резонансе никакой судья не возьмёт на себя смелость принимать необъективное решение. Для чего менять территориальную подсудность?

В Курагинском районном суде на заседаниях по уголовным делам в отношении общины все решения были максимально строгими. Одно из таких решений Кассационный суд даже отменил полностью. А второе решение смягчил. Это говорит о том, что никакой предвзятости в отношении общины или её представителей со стороны Курагинского суда нет. Любое решение суда первой инстанции, где бы ни происходило заседание, всегда возможно обжаловать.

Ещё очень важный момент: в деле проходит очень большое количество свидетелей, порядка 900 человек. Если предположить, что 99 процентов свидетелей находятся в Курагинском районе, то, как сегодня заметили, технические накладки, которые происходят со связью (а они происходят всегда, мы это увидели не единожды), непременно будут затягивать сам судебный процесс, если он будет проходить не в домашнем регионе.

Уже ознакомившись с задокументированными материалами дела, можно уверенно говорить, что из всех опрошенных потерпевших никто ни одним словом не подтвердил ни при первом, ни при последнем допросе, что нами причинялся какой-то кому-то вред. Очень странно видеть обвинение, которое выстроено исключительно словами самого следователя. Поскольку не было высказано ни одного доказательства, создаётся впечатление, что прокурор не читает материалы дела. Уважаемый суд, дайте нам возможность судиться в домашних условиях для того, чтобы сократить время судебных заседаний".

Защитой и обвиняемыми было выражено единое мнение о следующем. Прокурор зачитал справку от начальника СИЗО о том, что все подозреваемые являются злостными нарушителями. Но ими не нарушено ни одного правила. Всё, что написано в этой справке -- ложь и фальсификация. Это можно доказать. Это, например, можно сделать через тех людей, которые находятся рядом в камере.

Более того, содержащиеся вместе с подозреваемыми готовы подписать бумаги о том, что ни Ведерников, ни Редькин, ни Тороп не нарушали правила, за которые им вынесены выговоры. Находясь в закрытом учреждении, написать и сделать можно всё, что угодно.

Например, больше года назад по отношению к Владимиру Ведерникову были применены пытки, чтобы вынудить его дать признательные показания следствию. Хотя об этом известно уже больше года, ни один прокурор на заседаниях суда не изъявил желание провести проверку. Первая произошла только через год.

Ознакомившись со всем объёмом материалов дела, прочитав все показания, увиделась очень специфическая картина. Ни один человек из нескольких сотен допрошенных, потерпевших и свидетелей никак, вообще никак не показал, чтоб обвиняемые кому-то причиняли вред! Приводятся какие-то абстрактные, несерьёзные рассуждения, на основании которых обвиняемые содержатся столько времени в строгих условиях.

Приведу отрывок из заключительного слова Вадима Редькина:

"Мы уже полтора года слушаем выступления прокурора, но надежды на какую-то объективность нет. Прокурор сухо, предвзято, поверхностно, ни с того ни с сего высказывается о нашей преступной деятельности. Обвиняет нас, по сути, в том, что у нас нет денег. Накладывает арест на денежные средства человека, который занимается бизнесом, создаёт парки. Деньги этого человека никакого отношения не имеют к нам, к нашей общине. Слушая всё это, создаётся неприятное ощущение в отношении судебной системы. Её предвзятость и субъективность мнения больше хочется назвать словом: непрофессионализм.

Фраза прокурора -- продлить меру пресечения ещё на полгода! Представьте, мне 64 года, у меня пятеро детей, трое из них -- несовершеннолетние. Меня без всяких бумаг, соответственно -- без основания, без обвинения, на вертолёте вывозят с места моего постоянного проживания, из называемого журналистами Города Солнца. В наручниках, с применением силы, нанося мне, не оказывающему никакого сопротивления, физические травмы. Я полтора года не вижу свою семью, своих маленьких детей -- девочек, которые очень сильно зависят от своего папы. У них серьёзная психологическая травма. А здесь прокурор на суде просит продлить срок содержания ещё на полгода -- на суде, где решается изменение территориальной подсудности дела!

Ваша честь, слово "честь" -- однокоренное со словом "честность". Очень бы хотелось увидеть эту честность, объективность в наших российских судах. Может быть, у вас получится объективно и взвешенно подойти к нашему высказыванию и высказыванию наших адвокатов?

На протяжении более 30 лет мы являемся вегетарианцами. Никто из нас на протяжении всей жизни никогда не курил. Нас поместили в камеры, где содержатся по 10 курящих людей. Прокурор не зачитал ещё одну справку -- о том, что, находясь в СИЗО, я переболел туберкулёзом и имею серьёзные проблемы с лёгкими. Отсутствие возможности обеспечить нормальным питанием, постоянное нахождение в дыму и необъективное представление прокурором информации о перенесённом заболевании -- считаю это серьёзным оказанием давления, похожим на издевательство".

По итогу выслушанных доводов и предоставленных доказательств стороны обвинения прошедшее в Москве 20 июля заседание Верховного суда можно отнести к очередной нелепости в деле Виссариона. Как подозреваемые могут повлиять на Курагинский суд, если допросы окончены, материалы дела и улики собраны и подшиты?

От Курагинского суда возможно разве что ожидание повышенной строгости. Поскольку чересчур большое внимание к процессу, судья очень боится сделать лишний шаг в сторону послаблений, поэтому, как показала практика, будет склонен только усилить строгость.

Ещё один прозвучавший аргумент. В Красноярске идёт административный процесс (он до сих пор не завершился) по ликвидации религиозной организации. Это началось в самую горячую пору, в первые месяцы после задержания Виссариона. Люди были очень возбуждены, очень напряжены и, казалось, были готовы на многие эмоциональные проявления. Но как раз в этот период никто не попытался повлиять на судебный процесс.

Люди в общине, конечно же, хорошо понимают неуместность каких-либо манифестаций или протестных действий. Поэтому никто из них таких действий не предпринимал.

До судьи было доведено и то, что проходивший в Красноярске административный процесс о ликвидации религиозного объединения наглядно показал, насколько трудно организовать стабильную конференц-связь между свидетелями, находящимися в Курагинском суде и суде в краевом центре. Во время этого процесса, помимо просто плохого сигнала и перебоев со звуком, мог элементарно выключиться свет. Удалённость населённых пунктов значительная, поэтому многим свидетелям оказалось весьма накладно и затруднительно вновь и вновь приезжать, чтоб выступить повторно и дать свои показания,

Несмотря на возражения защиты, на приводимые аргументы, Верховный суд удовлетворил ходатайство заместителя генерального прокурора РФ об изменении территориальной подсудности рассмотрения дела, продлении меры пресечения под стражей и продлении наложенного ареста на деньги свидетеля.

Дело будет рассмотрено в Железнодорожном суде Новосибирска. Скорее всего, начнётся его рассмотрение в сентябре.

P. S. После оглашения решения Верховного cуда у подозреваемых Вадима, Владимира и Виссариона впервые с момента ареста появилась возможность что-то сказать переживающим за них друзьям и родственникам, собравшимся в зале. Это были тёплые слова, выражающие надежду на скорую встречу.

Вопреки домыслам следствия о возможных призывах влиять на власть, Виссарион, как и прежде, обращаясь к верующим, призвал не предпринимать каких-то эмоциональных действий, сохранять внутри покой и не переживать. Ни одного слова, похожего на негодование, недовольство и обиду. Он обращался к людям, выражая, в первую очередь, заботу о них. В интонации улавливались те же знакомые нотки, которые многими воспринимаются как безусловная любовь.