Артефакты времён первых русских поселенцев обнаружили в центре Красноярска

Спасибо моих родственников помянули. Если интересно- дайте почту, пришлю историю их рода 

Вот фото Кусковых, которых раскапываете . И история с сыном главы семейства 

Морозным зимним декабрьским вечером 1908 года в начале Благове-щенского переулка (сейчас это улица 9-го января) на спуске к Енисею стояли и громко спорили два ученика Красноярской мужской гимна-зии. Разговор становился всё напряжённей и резче, один из них в чём-то обвинял другого, который тщетно пытался его успокоить. Но пер-вый, будучи пьяным, повышал голос, нервничал и явно провоциро-вал ссору. Вдруг он выхватил из кармана шубы револьвер и выстре-лил в своего товарища, который тут же упал замертво.

 Схватив упавшего за воротник, убийца дотащил труп до Енисея, и бросил его в прорубь. Пола длинной гимназической шинели убитого, на которую наступил убийца, примёрзла ко льду, а он, не заметив этого, убе-жал не оглядываясь.

 Утром, придя к проруби за водой, жители увидели вмёрзшее в све-жий лёд тело. Его узнали, немедленно вызвали полицию, которая опроси-ла свидетелей и собрала улики. Убитым был гимназист Борис, сын врача Иннокентия Ивановича Кускова, жившего неподалёку в доме на углу ули-цы Гостинской (Маркса) и Благовещенского переулка.

 Безутешным было горе родных, близких и друзей Бориса, которые знали покойного как порядочного молодого человека, ценили его за ум, доброту, чуткость и верность. Родители видели в нём будущую опору се-мьи, продолжателя семейного дела. Бориса похоронили в семейной ограде на Покровском кладбище, поставив ему красивый памятник в виде высо-кой стелы из чёрного лабрадора с надписью с одной стороны: «Дорогому бесконечно любимому сыну Боре Кускову». С другой - «Безвременно по-гибшему от руки гнуснаго убийцы 25 декабря 1908 г.» и «Мир праху тво-ему, бедный, дорогой нашъ мальчикъ. Светлая память о тебе будет уте-шать в нашем безысходномъ горе».

 В тот же день полиция нашла убийцу. Им оказался гимназист Нико-лай, учившийся на класс старше Бориса. Его отец, золотопромышленник Николай Кириллович Переплётчиков, в 1887 – 1891 годах был Городским головой, почётным гражданином города, много сделавший для развития культуры и благоустройства Красноярска, умер в возрасте 42 года от ин-сульта, когда его сыну было всего 4 года. Николай, рано оставшийся без отца, мог жить на одни проценты с капитала, но пошёл по жизни другим путём.

 По показаниям Николая, он, будучи сильно пьян, приревновал Бо-риса к своей любовнице и, не контролируя себя, выстрелил в него из ле-жавшего у него в кармане револьвера. Испугавшись содеянного, труп по-пытался спрятать в Енисей.

 Началось следствие, и адвокат добился освобождения Николая до суда под подписку и денежный залог, после чего, не дождавшись суда, подсудимый исчез. Больше в Красноярске его никто никогда не видел.

 Прошли революции, войны, перестройка, у жителей России появи-лась возможность свободных поездок за границу. Знакомая нашей семьи Елена Григорьевна со своим мужем – художником отправилась в Герма-нию. Там они оказались в компании людей искусства, среди которых вы-делялся неплохо говоривший по-русски интеллигентный очень пожилой господин, живо интересовавшийся, как и чем живёт сейчас Россия.

 Узнав, что гости проехали из Красноярска, он спросил, не зна-кома ли им фамилия «Кусков». По счастливой случайности Елена Григорьевна была хорошо знакома с моей мамой, Еленой Сергеевной Кусковой. Мой прадедушка, Константин Иванович Кусков, был бра-том Иннокентия, отца убитого в 1908 году гимназиста Бориса.

 Пожилой господин оказался Николаем Переплётчиковым. Он рас-сказал Елене Григорьевне, что бежал в Германию, поскольку узнал от ад-воката, что будет осуждён по статье 1454 Уложения Наказаний Российской Империи, согласно которой ему грозило лишение всех прав состояния и каторга на срок от 15 до 20 лет.

 Всю свою жизнь в Германии Переплётчиков провёл под гнётом вины за совершённое им преступление. Ему всегда хотелось попросить проще-ния у родных и близких Бориса. Раньше он этого сделать не мог, так как между нашими странами был «железный занавес», а сейчас прилететь в Красноярск уже не позволяет здоровье.

 «Камень с души снял, теперь и умру спокойно» - сказал Николай Николаевич в ответ на обещание передать его слова Кусковым. Было ему тогда 105 лет. Больше о нём мы ничего не слышали.

Родные Бориса всегда помнят его и не забывают могилу, ибо уважение к живым начинается с уважения к прошлому, к своим корням.

                              Внучатый племянник Иннокентия Кускова Орловский С. Н.