Книжный союз попросил разъяснений по запрету на пропаганду отрицания семейных ценностей

Можно ли привлечь Дядю Федора за бродяжничество? Что за странные искры пробегали вдруг между Обломовым и Штольцем? А поведение Анны Карениной - не пропаганда ли супружеских измен? В Госдуме прошли слушания по запрету информации, пропагандирующей нетрадиционные сексуальные отношения. Но у книжников по-прежнему вопросов больше, чем ответов.

В рамках саморегулирования книжной отрасли, обозначенной в письме Федеральной службы по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор) Российский книжный союз собрал обращения на тему соответствия книжного ассортимента проекту федерального закона "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части запрета информации пропагандирующей нетрадиционные сексуальные отношения" и направил письмо на имя председателя комитета по информационной политике, информационным технологиям и связи Госдумы Александру Хинштейну.

В письме, подготовленном РКС, говорится, что издатели не в силах самостоятельно оценить и исключить наименования книг, которые потенциально нарушают, скажем, подпункт законопроекта "Об информации, информационных технологиях и о защите информации" следующего содержания: "л) информации, отрицающей семейные ценности, пропагандирующей нетрадиционные сексуальные отношения;". Российский книжный союз приводит список произведений и просит пояснить, являются ли эти сюжеты пропагандой отрицания семейных ценностей. А также обращает внимание, что литература неразрывно связана и с кино, и с театром, и приведенные в качестве примера произведения не раз экранизировались и ставились в театрах.

В списке произведений, которые попадают согласно законопроекту "под подозрение", - классика, которая давно и прочно утвердилась в школьной программе, литература, которая стоит на полке у каждого образованного человека. Это и "Тихий дон" Шолохова, и "Бесы" Достоевского, и "Гроза" Островского, и "На дне" Горького, и "Бедная Лиза" Карамзина", и "Обломов" Гончарова, и "Ромео и Джульетта" Шекспира, и "Морфий" Булгакова, и "Суламифь" Куприна. И даже совсем неожиданно - "Дядя Федор, пес и кот" Успенского, который попадает под "бродяжничество".

Что теперь со всем этим делать - вычеркнуть, забыть, словно и не было? Вопрос повис.

Вот несколько выдержек, которые приведены в письме Российского книжного союза:

И. А. Гончаров "Обломов"

"Ах, Андрей, - сказал он нежным, умоляющим голосом, обнимая его и кладя голову ему на плечо. - Оставь меня совсем... забудь...

- Как, навсегда? - с изумлением спросил Штольц, устраняясь от его объятий и глядя ему в лицо.

- Да, - прошептал Обломов".

М. А. Шолохов "Тихий дон"

"В этот же день в амбаре Степан обдуманно и страшно избил молодую жену. Бил в живот, в груди, в спину; бил с таким расчетом, чтобы не видно было людям. С той поры стал он прихватывать на стороне, путался с гулящими жалмерками, уходил чуть не каждую ночь, замкнув Аксинью в амбаре или горенке.

Года полтора не прощал ей обиду: пока не родился ребенок. После этого притих, но на ласку был скуп и по-прежнему редко ночевал дома".

И. А. Бунин "Галя Ганская"

"Я в одну минуту скинул с нее шелковую белую блузку, и у меня, понимаешь, просто потемнело в глазах при виде ее розоватого тела с загаром на блестящих плечах и млечности приподнятых корсетом грудей с алыми торчащими сосками. <...> Когда я зверски кинул ее на подушки дивана, глаза у ней почернели и еще больше расширились, губы горячечно раскрылись, - как сейчас все это вижу, страстна она была необыкновенно...".

М. Горький "На дне"

"Барон (стоя на пороге, кричит). Эй... вы! Иди... идите сюда! На пустыре... там... Актер... удавился!

Молчание. Все смотрят на Барона. Из-за его спины появляется Настя и медленно, широко раскрыв глаза, идет к столу.

Сатин (негромко). Эх... испортил песню... дур-рак!"