Думали, что войну захватят к концу, но навоевались досыта

Казаки Енисейской губернии принимали активное участие во многих войнах и военных конфликтах, защищая интересы нашего Отечества. Не стала исключением и Первая мировая война, начавшаяся летом 1914 года.

Сразу после вступления России в войну вышел приказ по Красноярскому казачьему конному дивизиону N 1 от 18 июля 1914 года:

"Согласно личному приказанию начальника 8-й Сибирской стрелковой дивизии и его же приказу по дивизии от 18 июля сего года за N 2, вверенная мне отдельная Красноярская казачья конная сотня по имеющемуся мобилизационному плану немедленно развёртывается в отдельный Красноярский казачий конный дивизион по приказу военного ведомства (министерства обороны) от апреля 1910 г. за N 334.

С сего числа я вступаю в командование дивизионом. Приказываю всю канцелярскую сотенную отчётность закончить и вести дивизионную...

Командующий Кр. КД есаул А. А. Могилев".

С этого приказа началось укомплектование Красноярского казачьего дивизиона по штатам военного времени. Командирами сотен были: первой - подъесаул П. Ф. Коршунов, второй - сотник С. Р. Усков, третей - подъесаул П. М. Сипкин.

После развёртывания Красноярской казачьей сотни в дивизион в него на службу прибыли на службу прапорщики Поляков, Прохоров, Ершов, Юнкер и Гучков. Адъютантом (начальником штаба) дивизиона был хорунжий Фёдор Макарович Фереферов, иркутский казак по происхождению.

Один из офицеров казачьего дивизиона, подъесаул Пётр Матвеевич Сипкин, был отправлен в командировку в город Минусинск "за приводом казаков Минусинского уезда" - там проживали большинство казаков, подлежащих мобилизации в первые дни войны.

Ему были "переведены по телеграфу" в Минусинск 6 тысяч рублей "для закупки ремонтных лошадей для казаков и ещё 700 рублей "на кормовое довольствие казаков", и 1 300 рублей" - на фуражное довольствие казачьих лошадей".

В эти же дни другой офицер дивизиона, сотник С. Р. Усков, убыл "в город Ачинск для приёма лошадей от приёмной комиссии по Военно-конской повинности для надобностей Красноярского казачьего дивизиона" - в России была обнародована государственная реквизиция лошадей у всего населения.

Приёмная комиссия оценивала стоимость лошади и её годность в строю, и та передавалась в воинскую часть в полное пользование на всё время войны.

В Красноярске в это время началась подготовка к приёму прибывающих казаков и их лошадей. Заведующий хозяйством дивизиона подъесаул Борис Фёдорович Польман получил по долговому документу тысячу рублей на покупку соломы, сена, дров и на другие хозяйственные надобности.

По штату военного времени отдельный Красноярский казачий конный дивизион должен был иметь 11 офицеров, 482 нижних чина (вахмистров, урядников и казаков), а также 543 лошади. Сроки прибытия казаков, проживающих в Енисейской губернии, в казармы казачьего дивизиона составляли от 3 до 10 дней - для северных уездов.

К полудню 2 августа 1914 года в Красноярский казачий дивизион прибыли сразу 83 урядника, приказных и казака с лошадьми, которые "согласно прилагаемого списка" были зачислены "на провиантское, приварочное и чайное довольствие с 2-го сего августа, а на довольствие жалованием и мылом с 1-го августа с. г.".

Вновь прибывший конский состав - 83 строевые лошади - также был зачислен на фуражное довольствие со 2 августа 1914 года.

Многие охваченные патриотическим порывом енисейские казаки, даже не подлежащие по возрасту призыву на военную службу, также выразили готовность отправиться на начавшуюся войну с кайзеровской Германией.

Так, казак станицы Саянской Минусинского уезда Степан Исаевич Симонов, бывший участник войны с Китаем в 1901-м и с Японией в 1904-1905 годах, подал личное прошение на имя Николая II, в котором указал сведения о своём хорошем здоровье (несмотря на свои 43 года от роду) и отметил: "Невозможность принести пользу Отечеству в войне с германцем вызывает во мне глубокую печаль".

Не обошлось в Красноярском казачьем дивизионе с началом войны и без потерь в личном составе, хотя и не связанных с боевыми действиями. На 20 августа 1914 года было назначено погребение умершего от тяжёлой болезни казака 3-й сотни Кр. КД Алексея Даурского.

Командиру сотни подъесаулу Сипкину командиром дивизиона было предписано "статью 561 Устава внутренней службы в точности выполнить и сделать наряд казаков для отдания последней почести скончавшемуся на военной службе нашему товарищу-казаку".

С началом войны офицерами отдельный Красноярский казачий дивизион был полностью укомплектован личным составом и подготовлен к боевым действиям как в наступлении, так и в обороне.

Однако с началом войны 1914 года казаки этого дивизиона были оставлены в тылу. Приказ гласил:

"На Иркутский и Красноярский казачьи конные дивизионы окружным командованием возложено выполнение целого ряда функций: несение внутренних нарядов и гарнизонной службы, окарауливание и конвоирование военнопленных и доставка их в специальные лагеря для германских и австрийских военнопленных, сопровождение на фронт воинских маршевых команд, следующих для пополнения действующей армии".

Несмотря на желание большинства казаков Красноярского казачьего дивизиона поскорее попасть на фронт, все их просьбы командованию об этом отклонялись вышестоящим начальством. Дело в том, что возложенная на казаков этих двух дивизионов военно-полицейская служба стала основным препятствием для отправления красноярских и иркутских казаков на фронт.

Во время Первой мировой войны вахмистрами в Красноярском казачьем дивизионе служили Георгий Андреевич Лазицкий, Иннокентий Никитич Воротников, Пантелеймон Васильевич Байкалов, старшими урядниками - Николай Алексеевич Монастыршин, Владимир Иоакимович Садовский, Никифор Филиппович Ермолаев, Зиновий Иванович Сипкин, Иван Фёдорович Седельников, Николай Михайлович Семёнов, Михаил Михайлович Медведев, Николай Михайлович Ошаров, Иван Николаевич Черных, Пётр Николаевич Шеходанов и другие наши земляки.

По сведениям иркутских учёных Г. И. Романова и П. А. Новикова, с самого начала Первой мировой войны началось бегство иркутских и енисейских казаков на фронт. Несмотря на то, что некоторых из них возвращали обратно в свои подразделения, многим из таких добровольцев тем или иным способом удавалось попасть в действующую армию.

В октябре 1915 года одиннадцать енисейских казаков сопровождали маршевое пополнение на фронт. Попав волею случая в прифронтовую полосу, они решили, пользуясь знакомством со своим бывшим сотенным командиром, по происхождению также енисейским казаком, подъесаулом П. М. Сипкиным, попасть на службу в 1-й Аргунский казачий полк, находящийся на передовой. Офицер к тому времени служил там командиром 6-й сотни.

Командиру полка полковнику И. Ф. Шильникову эти казаки доложили, "...что они добровольно бежали на войну". После переписки между различными инстанциями военного ведомства одиннадцати енисейским казакам - Константину Лалетину, Иннокентию Скобееву, Марку, Федоту, Корпию Козьминым, Афанасию Ермолаеву, Петру Лазицкому, Даниилу Каргополову, Иннокентию Спиридонову, Ивану и Ермолаю Песеговым - разрешили служить в полку.

Ещё три родных брата Песеговых - Александр, Максим и Ананий - также бежали на фронт из рядов Красноярского казачьего дивизиона и 20 октября 1915 года прибыли в Уссурийский казачий полк. Чтобы "запутать следы", они сообщили, что являются сибирскими казаками.

Пока командование делало запросы и выясняло ситуацию, братьев, "дезертировавших" на фронт, также оставили служить в составе 1-го Нерчинского полка Забайкальского казачьего войска.

Тяжёлое положение на русско-германском фронте и происходившее отступление русской армии в 1915 году также в некоторой степени ускорили рассмотрение вопроса об отправке на фронт казаков-добровольцев.

"Согласно телеграмме N 6457 от 2 декабря 1915 г., в действующую армию согласились выехать охотниками (добровольцами) 71 иркутский казак... От Красноярского казачьего конного дивизиона добровольно вызвалось поехать на фронт ещё 110 казаков".

Казаков, прибывших эшелоном в апреле 1916 года в Вольмар около Вендена Лифляндской губернии, определили в 1-й Уссурийский казачий полк, входящий в Уссурийскую конную дивизию. В неё, кроме этого полка, входили также 1-й Нерчинский казачий полк, 1-й Амурский казачий полк, Приморский драгунский полк, Уссурийский казачий дивизион, две артиллерийские батареи и команды.

Командиром Уссурийского казачьего полка был полковник И. Л. Губин, а командиром дивизии - генерал-майор А. М. Крымов. Помощником командира Уссурийского казачьего полка по хозяйственной части в 1916 году были полковник Гудзенко, а по строевой части - войсковой старшина Пушков. Командирами сотен в полку служили сотники Бирюков, Савицкий, Калмыков, подъесаул Зубовский и есаулы Антонов и Мазуркевич.

Всего же в полку насчитывалось 45 офицеров. Позже командиром его стал человек отменной храбрости - войсковой старшина Николай Александрович Пушков, кавалер ордена Святого Георгия 4-й степени и золотого именного георгиевского оружия, вручённого ему за храбрость в боях.

Уже 20 мая 1916 года Уссурийская казачья дивизия тронулась от Вендена к Рижскому заливу, так как в этом районе командование ожидало высадки основных сил неприятеля. Спустя некоторое время поступил новый приказ, и 12 июня дивизию перебросили через города Каменец-Подольск и Черновицы в Карпаты.

Здесь она скрытно перешла линию фронта и по бездорожью, через лес и топкие болота, зашла в тыл австрийцам на 25 вёрст в обход крепости Карлибаба. Противник не ожидал появления с этого направления русских войск, потому что места считались непроходимыми. Но, проявив выносливость и смекалку, казаки преодолели болота, по нескольку вёрст настилая мосты, чтобы провезти свою артиллерию.

Удар по неприятелю был весьма неожиданным. Наступавший первым Амурский казачий полк взял в плен австрийцев, захватил много трофеев и почти всю их дивизионную горную артиллерию.

В одном из боёв командир дивизии генерал Крымов сам ходил в атаку в конном строю с казаками, при этом лично зарубил четверых австрийцев. Следует отметить, что он был любим простыми казаками. Храбрость генерала, проявленная им в боях, произвела на них огромное впечатление и ещё выше подняла его авторитет среди подчинённых.

Сотня казаков-енисейцев в тех боях также неоднократно ходила в атаку в конном строю, захватила высоту с орудиями и взяла много пленных. Они с нетерпением ждали приказа, чтобы перейти в общее наступление. По сведениям наших разведчиков, в крепости Карлибаба среди врага началась страшная паника.

Но разговор генерала Крымова с командующим армией генералом Лечицким окончился неожиданным приказом: отвести дивизию в тыл. По рассказам очевидцев тех событий, приняв эту телефонограмму, Крымов от возмущения и досады разбил телефонную трубку и пнул ногой телефонный ящик. Однако приказ вышестоящего командования он выполнил - вывел подчинённые ему части с боевой позиции.

Позднее о тех же военных днях вспоминал в эмиграции Георгий Ульянович Юшков, во время войны ставший казачьим сотником:

"В этом отступлении наш взвод, находясь на левом фланге, ходил в конную атаку под командой прапорщика Чучелова и попал под сильный пулемётный огонь. Подо мной была ранена лошадь двумя пулями, под командиром взвода лошадь убита, наш взводный урядник Байкалов был ранен, а лошадь под ним также была убита".

В этих боях также отличились многие казаки, в том числе Алексей и Захар Сипкины, прибывшие на военную службу из станицы Арбаты Минусинского уезда со льготы (из запаса).

Выполняя приказ командования, Уссурийская конная дивизия отступила в Буковину, где несла службу на передовых боевых участках, сменив на позициях Корсуньский пехотный полк, который в этих боях понёс большие потери и был выведен на пополнение и отдых.

Казаков с лошадей спешили, и они почти полгода стояли в обороне, в окопах на передовой. Коневоды полка в это время с лошадьми находились в 40 верстах, в местечке Шипот-Камерале, а штаб дивизии и её тыловые базы - в Обервиках.

Припасы и продовольствие казакам на передовые позиции доставлялись на вьючных лошадях. Раненых вывозили на конных носилках в штаб дивизии, а уже оттуда направляли в тыл, в Черновицы, где находился военный госпиталь.

Перед отправкой с ранеными всегда старался поговорить сам генерал Крымов, ободряя казаков словом и желая им скорейшего выздоровления. Он также всегда присутствовал на погребении убитых военнослужащих своей дивизии, которых хоронили с духовенством и оркестром на кладбище в местечке Шипот-Камерале.

В своих записках о войне, которые Георгий Ульянович Юшков опубликовал, проживая за границей, в эмиграции, в "Памятке Енисейского казачьего войска", он рассказал о боевых эпизодах, участником которых был вместе с другими казаками-енисейцами во время службы в 1-м Уссурийском казачьем полку.

Подробно Георгий Ульянович описал и бой с немцами, сразу после того, как сотня енисейцев сменила части Приморского драгунского полка. Он рассказал и о ночном рейде нескольких казаков за телом погибшего в бою офицера, сотника Гамбургцева. На реке Серет в Карпатах казаки-добровольцы ходили в разведку под командованием прапорщика Жигалина и привели из вражеского тыла трёх "языков" - одного немецкого офицера и двух солдат.

На войне как на войне. Чинам 3-го кавалерийского корпуса приходилось воевать не только с неприятелем, но и бороться с нестойкостью своих соседей. Об этом говорит следующий документ:

"5 августа. Шипот Камерале, Карпаты. Командир батальона, стоящего на высоте 1453, обратился к командиру Уссурийского полка с просьбой дать ему несколько казаков, чтобы остановить его отступающих солдат, в панике убегающих с боевой позиции. Тот дал ему 8 казаков. Прошу указать, что делать Уссурийскому полку, который стойко держится и отбивает все атаки противника, если батальон отступит с высоты. Генерал-майор Крымов".

Сотник Юшков в своих записках сообщает и о том, что "казакам не было разрешено стрелять по покидающим позиции пехотинцам. Мы не открывали огня и лишь заворачивали отступающих обратно на позиции".

Юшков рассказал о потерях среди енисейских казаков: "При отъезде из Войска, думалось нам, что войну захватим лишь к концу, но, оказывается, досыта навоевались, и около сотни наших казаков легли костьми в Карпатах, на Родину вернулось мало...".

В это время взводными урядниками в 1-м Уссурийском казачьем полку служили многие енисейские казаки: Иннокентий Макридин, Афанасий Шереметьев, Иван Широков, Фёдор Чанчиков.

Например, вахмистр Иннокентий Никитич Воротников к маю 1917 года прослужил непрерывно в течение 8 лет. Он был уроженцем станицы Монокской Минусинского уезда. Родился 5 июня 1888 года, службу начал казаком в Красноярской казачьей сотне с 21 декабря 1908 года.

После окончания действительной срочной службы он добровольно поступил на сверхсрочную службу в Красноярскую казачью конную сотню, с началом войны переформированную в отдельный дивизион. К 1917 году Иннокентий Воротников вместе с женой Аустиньей Георгиевной имели сыновей Ивана и Александра.

Позднее этот казак за отличия в боях был произведён в первый офицерский казачий чин - подхорунжий. Его судьба трагична. В годы Гражданской войны, в 1920 году, он с группой казаков - жителей станицы Монок Минусинского уезда - был расстрелян отрядом красных партизан П. Л. Лыткина.

О дальнейшем пути этой дивизии, а также о том, чем были заняты казаки, в том числе и енисейские, можно узнать из воспоминаний будущего белогвардейца атамана Забайкальского казачьего войска Г. М. Семёнова. Вот что он писал:

"В конце 1916 года наша дивизия была выведена из Румынии и расквартирована в Бессарабии в районе города Кишинёва. Главная задача, возложенная на дивизию, заключалась в охране железнодорожных узлов и сооружений, а также поимке дезертиров с фронта, которых в тот период было особенно много... Мы ловили их на станции Узловая до 100 человек в сутки. Распропагандированный большевиками солдатский поток с фронта был настолько значителен, что это явление в те дни нельзя было рассматривать иначе, как признак грядущего развала всей Русской императорской армии".

В то время как часть красноярских казаков находилась в действующей армии, станичные казаки и делегаты от Красноярского казачьего дивизиона в мае 1917 года собрались на свой 1-й съезд свободного енисейского казачества, на котором провозгласили создание новой административно-территориальной единицы - Енисейского казачьего войска.

Наряду с другими участниками этого мероприятия, представителем казаков-фронтовиков на нём был и таштыпский казак, георгиевский кавалер, подхорунжий Валериан Васильевич Серебренников, на съезде избранный делегатами членом войскового управления - начальником военного отдела ЕКВ.

Главным решением того казачьего съезда в мае 1917 года было создание Енисейского казачьего войска и организация его территориально-войсковых органов управления, так как до этого енисейские и иркутские казаки не имели войскового статуса и именовались в своде законов Российской империи "казачьим населением Енисейской и Иркутской губерний".

Начавшаяся братоубийственная Гражданская война не позволила казакам на берегах Енисея осуществить задуманную ими реорганизацию их жизнедеятельности. Большевики же, победив в кровавой войне, упразднили казачье сословие и ликвидировали все существовавшие в России административно-военные образования - территории казачьих войск. Однако это уже другая история.

Сергей БАЙКАЛОВ.

Абакан.