ТЕМА:

ТЕМА:

Глас народа

457 15:04, сегодня

Из почты редакции: "У "чеченской войны" нет точной даты окончания"

Кавказ - регион древний, и народы там перемещались многократно, менялись границы. Периодически случались конфликты из-за земельных и иных вопросов, но в конце концов все они разрешались.

В этом году исполнилось 30 лет со дня начала боевых действий на Северном Кавказе. 11 декабря 1994 года началась операция по восстановлению конституционного порядка в Чеченской Республике - или война в Чечне, как все привыкли называть. Война, формально продлившаяся 2 года, а по факту - более 10 лет. Война, унёсшая десятки тысяч жизней мирных граждан, сотрудников правоохранительных органов, военнослужащих.

Но первые конфликты начались раньше, в 1992-м: чечено-ингушский, осетино-ингушский... Как это всё было, вспоминают участники тех событий - сотрудники и ветераны ОВД, ветераны боевых действий на Северном Кавказе.

Из воспоминаний полковника полиции Сергея Г.:

"Северная Осетия и Ингушетия - зона чрезвычайного положения. Со всей России - с Алтая, из Смоленска, Архангельска, Твери, из других регионов - съехались сюда армейцы, омоновцы, милицейские подразделения, чтобы "сбить" пламя национальной вражды народов, которые испокон веков жили рядом, не допустить бессмысленного кровопролития. Задача сводного отряда, которым я командовал, была одна - охрана общественного порядка, только в экстремальных условиях.

По ингушскому посёлку Чермен, где базировался отряд, курсировала "коробочка" - так ребята окрестили БТРы, "прогуливался" спецназ. На въезде, у шлагбаума, сотрудники милиции проверяли машины, изымая всё, что могло бы нарушить спокойствие населения, прежде всего оружие. Такой же досмотр проводился и при выезде из Чермента. Эти два поста назывались "Мост" и "Круг".

9 мая 1994 года. У "Моста" остановилась машина местной администрации. Досмотру она не подлежала, но у местного "главы" не оказалось пропуска. При этом вёл он себя не совсем нормально. Пришлось его задержать, а водителя отправить в посёлок за документами. Скоро тот вернулся, но в качестве "документов" привёз с собой 15 боевиков - фанатиков, готовых на всё.

Не знаю, когда жизнь научила быть стратегом, но в той ситуации "пробивать лбом стену" было равносильно самоубийству. Да и отвечал я не только за свою жизнь. А события развивались стремительно! "Обиженная" сторона захватила в качестве заложников наших земляков.

Решение пришло мгновенно - иду один, с миром, без оружия. Интуиция подсказала, что это единственный верный путь, чтобы освободить ребят. Встретили меня без восторгов, кровь у главы поселковой власти кипела - его самолюбие было сильно задето. Поэтому приветствием мне был патрон, загнанный в патронник, и спущенный предохранитель.

Требований и условий не выдвигали, и я понял - это расправа, месть. Нужно было собраться и не показывать страх. Все доводы тонули в пучине ненависти, переполнявшей местного чиновника, и он готов уже был взорваться, когда услышал за спиной родную речь. Позади стоял парень из местного отделения милиции. В общем, наших ребят удалось спасти.

Когда служба в районе чрезвычайного положения подошла к концу, наш отряд в сводном российском был признан лучшим. Многие были награждены знаками "Отличник милиции", кто-то премирован, кто-то досрочно получил звание. Хотя ехали мы туда не за почестями, но опыт, полученный в Ингушетии, оказался не бесполезным в будущем".

А вот что рассказал майор полиции в отставке Андрей Гуляев:

"Вспоминаю нашу первую командировку. Мы прибыли в Шелковской район Чеченской Республики, чтобы сменить омоновцев из Санкт-Петербурга, а случилось это как раз под Новый, 1999-й год. Уже на Рождество боевики "поздравили" нас ночным обстрелом. Хорошо, что в нашем отряде были опытные ребята, прошедшие не одну "горячую" точку, так что быстро успели должным образом организовать оборону.

Одной из трудностей были отношения с местными жителями. На первых порах они налаживались очень трудно. По некоторым высказываниям можно было предположить, что имело место определённое высокомерие со стороны наших предшественников. В дальнейшем появилась следующая закономерность - как только мы проводили какую-нибудь операцию, к примеру, по проверке документов, доставляя лиц, предъявивших нам подделку, либо во временный райотдел милиции, либо в военную комендатуру, то уже на следующую ночь следовал ночной обстрел наших позиций. Правда, надо признать, что в большинстве случаев нас предупреждали об этом, но не всегда.

Хорошие отношения складывались с представителями других национальностей. В Шелковском районе живут не только чеченцы, но и ногайцы, татары, которые хоть и исповедают ислам, но сотрудничали с федеральными властями. В первой же командировке мы наладили с ними, скажем так, деловые отношения, и, например, татары здорово помогали нам - давали строительную, землеройную технику для укрепления наших трёх блокпостов".

Своими воспоминаниями поделился и капитан милиции в отставке Николай Костяев:

"В октябре 2002 года наш отряд прибыл в Грозный, в Старопромысловский район. Набор служебных задач был стандартный - охрана общественного порядка, служба на блокпостах, проведение оперативно-разыскных мероприятий, так называемые "зачистки".

Вид Грозного нас поразил - одни развалины. Лишь в центре города, на границе Старопромысловского и Ленинского районов, шли восстановительные работы. Отсутствие водопровода и канализации, кучи мусора.

Война вроде затихла. Как таковых прямых боестолкновений с боевиками не было. Она перешла в стадию "партизанской" войны. Что ни день, то подрыв автомашины или обстрел колонны. Буквально в августе в результате подрыва взрывного устройства был взорван уазик с красноярскими милиционерами. Один сотрудник - капитан милиции Сергей Куриганов - погиб, двое получили тяжёлые ранения и контузии.

Каждый день что-то напоминало нам о том, что война всё-таки идёт. Постоянно обнаруживали фугасы в районе патрулирования нашего блокпоста. На спецмероприятиях, когда проводили "зачистки", находили схроны, тайники с оружием и боеприпасами - тротиловые шашки и пластид, патроны, гранаты, выстрелы для гранатомётов. Оружие изымалось, а боеприпасы уничтожались на месте.

Периодически обстреливались блокпосты. Обычно в ночное время. Боевики стреляли наобум, просто в сторону блокпоста. Таким способом они проверяли, сдержанные бойцы или нет. Если сдержанные, они туда уже меньше совались.

Мы стояли на 20-м КПП - в Грозном это считался самый корректный блокпост по отношению к местному населению. Ни грубости, ничего такого... Наверное, поэтому местные жители оказывали нам помощь. Например, если из другого района появлялись незнакомые люди, они сообщали: "Появился чужой". И мы уже знали, что ночью что-то может случиться.

Вообще у местного населения была своеобразная политика - им не надо было, чтобы после какого-то инцидента в район вводили силы "федералов" и шла полномасштабная "зачистка", кого-то забирали... Они заняли такую позицию: пришёл чужой - рассказать о нём и остаться в стороне. А дальше - наша работа, милиции".

Официально события на Северном Кавказе войной не называют, их трактуют как вооружённые события или конфликт. Но как не назови, а за этим стоят человеческие судьбы, искалеченные души, раненые и тысячи погибших людей.

Рискуя своей жизнью, наши соотечественники вступили в борьбу с международным терроризмом, несущим хаос, ненависть и страх всему обществу. Наш край заплатил за это огромную цену: 190 земляков, защищавших интересы Отчизны, мир и покой граждан, не вернулись домой. За доблесть и мужество, проявленные при выполнении воинского долга на Северном Кавказе, восемь красноярцев получили звание Героя России. Семеро из них - посмертно.

У этих событий нет точной даты окончания! У всех она разная. Для кого-то - 20 апреля 2000 года, день окончания войсковой части контртеррористической операции. Для кого-то это 16 апреля 2009 года - снятие режима контртеррористической операции на Северном Кавказе. А для кого-то 29 апреля 2016 года - день, когда погиб последний наш земляк, старший лейтенант полиции Игорь Муценик.

11 декабря в России отмечают День памяти погибших в локальных войнах. Это не праздник, это день памяти и скорби по всем тем, кто исполнял свой долг в горячих точках.

Павел ЯНКУН,

председатель Совета ветеранов полка патрульно-постовой службы полиции управления МВД России "Красноярское", ветеран боевых действий на Северном Кавказе.

В публикации использованы архивные материалы ветеранской организации полка ППС.